Сергей Полянцев выжил! Четверо человек погибли. Мина разорвалась внутри погреба

Сергей Полянцев выжил! Четверо человек погибли. Мина разорвалась в Мине> </p>
<p class=Сергей Полянцев 4 февраля в закрытых гробах в селе Елине Сновской общины похоронили четырех гражданских, погибших от минометных обстрелов с территории россии. Супруги, 63-летний Валерий Пляскин и 61-летняя Мария Пляскина, и их соседи, 50-летняя Светлана Маховик и 33-летний Василий Иванов. Они прятались в погребе Пляскиных.

1 февраля вражеская мина 120 калибра пробила накрытие и разорвалась внутри погреба. Выбило часть кирпичной стены. Выжить удалось только 52-летнему Сергею Полянцеву, мужу Светланы Маховик. У него закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга, рваные раны и перелом правой голени, множественные осколочные ранения всей правой стороны тела, контузия.

— Где-то после 13.00 над селом закружились два русских беспилотных. Их было слышно, звуки похожи на дырчание мопеда. А затем около 15.00 начались обстрелы, — достает из носа осколок размером с маковое зерно Сергей Полянцев. — Их в моем теле еще столько, что не перечесть. Большие, что были на поверхности, вытащили в сновской больнице. Я попросил домой, написал заявление. Не могу не попрощаться с супругой, мы прожили 18 лет, — продолжает мужчина. Разговаривали третьего февраля.  — После прилета дронов было ясно, что начнется обстрел, поэтому побежал к теще. Сказать, чтобы собирала вещи, будем выезжать в Сновск. Но дома не застал. Была у односельчан. Это, может быть, и спасло, ведь один удар разрушил ее летнюю кухню. Своей машиной также захотели выезжать с нами соседи, Пляскины. Вася никуда не собирался. Решили переждать обстрел в погребе. Я сидел на первой строчке, чуть ниже — Василий. Возле консервации, там, где заканчиваются ступени, Валерий Григорьевич, а женщины – — аж в углу погреба. 

Сергей Полянцев выжил! Четверо человек погибли. Мина разорвалась внутри погреба > </p>
<p><em>Тот же погреб</em></p>
<p>От Елино лугом до россии — километров три. Раздалось бах, бах. И вдруг сильный удар. Меня вместе с дверью погреба взрывной волной выбросило во двор, обувь слетела. Поднялся, смотрю, у Васи пол головы нет. Надеялся, что жена и соседи еще живы, — напоминает Сергей Полянцев. — Я был в таком состоянии, что боли не испытывал. Говорю: «Там один двухсотый и трое трехсотых». Военный врач наложил мне жгут. На носилке, и повезли в Сновск. Уже в больнице мне раны почистили, ведь все было в песке, наложили лангету. — У мужчины сквозь повязку на ноге кое-где просачивается кровь.</p>
<p><strong>— Кто вам сказал, что Светы уже нет?</strong></p>
<p>— Когда ко мне в больницу приходил глава Корюковской районной военной администрации Иван Ващенко, я спрашивал, что и как. Тот ответил, что на месте работают правоохранители. Впоследствии мне все рассказал сын Никита (у Светланы Маховик два сына. Старшей Дмитрию 26 лет, он с апреля защищает Украину. Никите — 16. Он сын Сергея Полянцева. — Авт.). Каждый вопрос Сергею нужно громко повторять. В результате контузии плохо слышит правое ухо. </p>
<p><strong>— Почему раньше не уехали из села?</strong></p>
<p>— Мы и Плескины выезжали в Сновск, после обстрелов 2 января, а затем вернулись. Хозяйство у нас: корова, свиньи, куры. У них тоже хозяйство. У нас же в доме и ванная, и стиральная машина, два новых холодильника. Все настоящее. </p>
<p><strong>— У вас есть родственники в России?</strong></p>
<p>— Нет. В беларуси родной брат. Он полковник белорусской армии в отставке. Раньше, когда я ему рассказывал, что на нас напали, не верил. Говорил, что у нас здесь бандеровцы, нацики. Из-за этого мы ссорились. Теперь поверил, когда сын отправил ему фотографии. Я ведь тоже в прошлом военный. Но меня еще в 90-х комиссовали из-за ранений. По жизни занимался тем, что избивал скважины для воды в деревне и в Сновске. Теперь же, как только поправлюсь, пойду кацапов косит. Я им никогда не прощу смерть жены.</p>
<p><strong>— Так вас же не возьмут из-за состояния здоровья.</strong></p>
<p>— Найду такие аргументы, которые отнимут.</p>
<p>* * *</p>
<p>— И я не прощу, пока и буду жить, — утомляет слезы 70-летняя Любовь Маховик, мать Светланы. — Я кричала на всю деревню и косы на себе рвала, когда увидела погреб. Меня местные мужчины, которые доставали тела, не допустили туда. Сказали: «Вам лучше того не видеть». Мой ребенок так любил жизнь. Каждому помогала. Солдаты у нее молоко брали. Она пускала их в ванную помыться, брала стирать их вещи. Хобби у нее было — плести. Столько шапок навязала, собиралась все носить. Носок всем семьям и военным. Света закончила техникум гидромелиорации, и работы в селе по специальности не было. Работала учётчиком на ферме. А последние годы – mdash; уборщицей в клубе. Трудящаяся она у меня была, на зиму чеснока и лука насадила, несмотря на обстрелы, надеялась на лучшее.</p>
<p>После 24 февраля в Елино русские войска не заходили. Обстрелы села начались где-то в начале осени. Не в один дом и двор попали, но люди не гибли. Многие выехали, кому было куда. Вот, например, мать Василия Иванова. У него сестра умерла, ей 30 лет только было. И двое детей осталось. Баба стала их опекуном. Она купила дом в Туре и туда переехала. Вася остался здесь. Работы в деревне нет. Так он дрова людям рубил, что просят, помогал. Его дом, считай, в городе Пляскиных, поэтому часто и к ним ходил. Они же только в апреле приехали к нам в деревню, к дочери. Убежали от войны из Лисичанска Донецкой области (он ныне оккупирован. & mdash; Авт.). Моя Света с ними сдружилась. Жили же через дорогу. В тот день справились и пошла к ним пить чай. Сын Никита незадолго до обстрела звонил ей, сказала: «Я в дедушке чай п&rquo;. Они так ласково называла соседа.</p>
<p><strong>— Любовь Владимировна, как правило, у жителей пограничных сел на той стороне есть родня.</strong></p>
<p>— Есть и у нас. Но мы уже не общаемся. Раньше в храм в Хоромне брянской области в семи километрах от нас ходили. Еще несколько лет назад в Клюсы (Сновское общество. — Авт.) к другой дочери, чтобы круг не давать, через россию конем ездили.</p>
<p>* * *</p>
<p>— Они целили в жилой двор, в погреб, знали, что там люди прячутся, — приобщается к разговору Никита Полянцев, сын погибшей. — Я ходил в морг. Не докажи никому такое увидеть, куски мяса. Россияне не только убили мирных жителей. Они разрушили жизнь нескольких семей. У нас было столько планов. За прошлый сезон мы с мамой и двоюродным братом только черники сдали больше, чем на 140 тысяч гривен, а еще и грибы собирали. Людей из Сновска в лес не пускали, а по местным можно было ходить. Мама до обеда бывало по четыре ведра ягод набирала. Мы закупили два мешка сахара, муки мешок. Она очень любила печь тортики. Высмотрим рецепты в интернете, и давай. Корову жалела. Сегодня нашу Рябу продал за 13 тысяч гривен. </p>
<p><strong>— Коровы сейчас по 20 тысяч?</strong></p>
<p>— Хорошо, что хозяевам в село Займище, а не мясникам досталось. Нам же ее некуда забрать. Мы все теперь в Сновске, в доме матери папы живем.</p>
<p>* * *</p>
<p>Заглянув с улицы, и не скажешь, что в этом дворе погибли четыре человека. На погребе сверху — дыра диаметром около 30 сантиметров. Внутри — яма выше колен, в нее вошла разорвавшаяся мина, крови не видно, дно погреба, словно кроты прерыли. Есть дыра в стене, кирпич вывалил от взрыва и дверь не закрыта, однако чувствуется приторный запах крови. В селе после обстрела 1 февраля повреждены несколько домов. У кого стекла вылетели, у кого дыры в стене или в крыше. После последнего обстрела Корюковская районная военная администрация и Сновский городской совет организовали эвакуацию местного населения.</p>
<p>— Большинство выехали к родственникам, некоторых перевезли в общежитие в Сновск. Из ста жителей, проживавших на 1 января, сейчас в Елином осталось где-то 20. говорит 33-летний Александр Артюшенко, староста. — Мы предлагаем выезжать всем, есть люди, которые отказываются покидать двор.</p>
<p>Не проходит и дня без обстрелов пограничных общин. За последние четыре месяца россияне убили шестерых мирных жителей.</p>
<p>5 февраля русские войска обстреляли приграничье Новгород-Северской общины. Огонь вели из района русской деревни Случовск. Пограничники зафиксировали 25 взрывов из 30-мм станкового автоматического гранатомета. Также орки стреляли из стрелкового оружия и пулемета.<br /> Только за последние четыре месяца в результате обстрелов из-за границы погибли шесть мирных жителей.</p>
<p>В октябре в лесу возле села Мощенко на Городнянщине убили 31-летнего Геннадия Кукушку, отца четырех детей. Мужчина приехал мотоблоком с прицепом за дровами.</p>
<p>30 декабря в Семеновке — 41-летнюю Наталью Комар, медсестру поликлиники. Женщина возвращалась с рынка с продуктами на Новый год. И четверо в Елином.</p>
<p>Люди потихоньку покидают населенные пункты, граничащие с россией. По данным Черниговской ОВА, из Сновской общины отселен 51 человек, еще 50 выехали самостоятельно. Из приграничных сел Новгород-Северской общины выехали более 350 жителей, 179 – 179 человек. из Грэмьяча. Наиболее отличительный показатель в Семеновской общине — 833 человека. На сегодняшний день около полусотни жителей переселены из пограничного села Сеньковка, где обстрелы самые интенсивные.</p>
<p>"Время Черниговское" писал об обстрелах пограничья:</p>
<ul>
<li>Обстрел пограничных сел со стороны россии: есть разрушения</li>
<li>Возвращалась с базара с продуктами на Новый год — прилетел снаряд. Вместо праздника — горе и похороны</li>
<li>Россияне разбомбили ферму на севере Черниговщины</li>
</ul>
<p><strong>Источник</strong>: "Вестник Ч" от 9 февраля 2023 года, автор Валентина Остерская</p>
<script type=(function (w, doc) { if (!w.__utlWdgt) { w.__utlWdgt = true; var d = doc, s = d.createElement('script'), g = 'getElementsByTagName'; s.type = 'text/javascript'; s.charset = 'UTF-8'; s.async = true; s.src = ('https:' == w.location.protocol ? 'https' : 'http') + '://w.uptolike.com/widgets/v1/uptolike.js'; var h = d[g]('body')[0]; h.appendChild(s); } })(window, document);

Оставить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *