Российский концлагерь в Черниговской области ужасает мир: статья «Time» возмутила соцсети

«Когда россияне вышли, Ольга Меняйло откопала спрятанный телефон и сделала это историческое фото. Его публиковали уже разные медиа, и теперь оно на обложке международной версии TIME. Ольга провела 25 дней в подвале с мужем, сыном, невесткой и 4-месячным внуком. Ольга вела дневник. В подвале не было света почти все дни, и она писала во тьме. Чтобы не писать по написанному, отмерила ширину следующей строчки пальцем. Она понимала, что ежедневник россияне могут зайти. Они названы там "чужие". А ягодники названы "люди"

Валентина Данилова, к которой в квартиру россияне пришли, открыли холодильник, сказали "Вары нам пельмени", а потом ее с 83-летней мамой и мужем также держали в подвале школы, решила вести на стене календарь. Сначала это были даты, а затем имена погибших. Первый человек, Дмитрий Музыка, умер на пятый день. Ему было 92 года. От нехватки кислорода, ухода, надежды в подвале умерли десять человек, они были старше, но о большинстве из них уцелевшие вспоминают: в подвал они были живчики, один человек каждое утро, уже когда россияне их держали в подвале, делал утреннюю гимнастику. >

Ольга говорила мне в интервью, что рассказать всего о том месяце невозможно. В Ягодном побывали многие журналисты, после Киевщины это, пожалуй, чаще всего посещаемое журналистами место в Украине. А что село малое (там до войны было до 400 жителей), то для них это невиданное нашествие. Но даже если собрать вместе все наши репортажи, нельзя будет воспроизвести полную картину того, что пережили там люди. Однако думаю, часть передать удалось. 

…в тексте Тайма имеем только одного преступника – это Клен, садист, «фашист фашистом», тот кто «начал концлагерь организовывать». Но были другие, и о них есть, что сказать.

Итак, и сама статья. Публикуем почти всю, в украинском переводе, только с небольшими сокращениями.

День 1-й — мы пытались поговорить с бойцами.

День 2-й — у всех забрали мобильные телефоны.

День 3-й — мы начали кипятить воду. мир: статья «Time» возмутила соцсети» />

Она соблюдала голые факты: она знала, что дневник могут конфисковать, и не хотела, чтобы кто-то знал ее самые сокровенные мысли.

Днем люди сидели в подвале на стульях, скамьях, полу. Они спали сидя. Из досок объявлений сделали платформу для сна детей. Единственный способ размять ноги в той тесноте — это встать. Светлана и Лилия поочередно лежали на двух стульях, а остальные лежали на полу под ними.

Россияне утверждали, что они отправили крестьян в подвалы для их «защиты», но было ясно, что они были живым щитом. Два этажа выше разместили свой штаб российские военные.

Сначала пленные были в таком шоковом состоянии, что о еде даже не думали. Потом ели то, что смогли принести из дома. Русские давали им часть своего сухого пайка. На земле россияне забрали все холодильники людей. Вырезали весь скот. Весь март над селом витал запах жареного мяса.

Когда люди проголодались, искали помощи у Валерия. «Валерий, что мы будем есть?» — спрашивали они у него. Он стал искать пищу среди россиян. Он выбрал человека своего возраста, 38 лет, с рыжей бородой и рыжими волосами. Другие солдаты называли его Кленом. Ни один из солдат не употреблял своего звания или подлинного имени, только позывные.

«Здесь почти 400 человек, — сказал он Клену, — и все они хотят есть. Клен сначала молчал.

«Хорошо, разведи костер, но без дыма».

Потом посмотрел на Валерия:

«Я вижу, ты будешь отвечать за всех. Все проходит через вас.

У Валерия сжалось сердце. Клен не сделал ни одного предложения. Это был приказ.

Первый раз кипятили воду на третий день. Готовили детское питание, каждое утро детям кашу. Придумали, как брать воду из школьного колодца. Это была не питьевая вода, но все же вода. Поскольку электричества не было, качали вручную. Одно движение рычага принесло от 100 до 150 мл воды; на еду и чай потребовалось 150 л.

Заключенные с завистью наблюдали, как россияне пьют из маленьких коробочек из-под сока, и мечтали, как они это купят, когда выйдут на свободу. Иногда россияне давали им сухари из пайки, а однажды привезли тачку нарезанного хлеба. Часть хлеба была плесенью, остальная была грязной, но матери все равно бежали к тачке, хватали ломтики хлеба и обтирали их, чтобы накормить детей. Россияне сняли эту сцену на телефоны.

Однажды принесли мешки с крупами и макаронами. Валерий удивлялся, чем вызван этот жест доброй воли. Но когда присмотрелся, то увидел, что пакеты текут. Они перевозили в машине разлившуюся на мешки с крупой солярку.

Люди трижды промывали макароны в воде, отваривали и все равно ели.

Самым унизительным был поход в туалет. Им разрешали пользоваться туалетом на улице только днем. Но из подвала ночью нельзя было выходить. В спортзале было три ведра примерно на 150 человек. Люди перестали пить воду вечером, чтобы не ходить к ветру.

Первый человек умер на пятый день. Дмитрию Музыке было 92 года. Его жена Мария пережила мужа всего на несколько дней. Она тоже умерла в подвале. Еще один человек скончался на шестой день. Затем по два в день. С 5 по 30 марта от недостатка кислорода, лекарств и ухода погибли 10 человек.

Список погибших высечен на стене, рядом с календарем. Валентина Данилова поддерживала оба. До вторжения она работала в детсаду, прямо над тем местом, где ее сейчас содержат вместе с мужем и 83-летней матерью. Валентина нашла у костра уголь и написала ей первое увиденное. Затем это стало ежедневным обрядом. «Ты не забыла записать день?» — каждое утро спрашивал 5-летний мальчик, стоявший рядом с ней. Впоследствии возле номеров начала писать имена погибших. ужасает мир: статья «Time» возмутила соцсети» />

Подвал не отапливался, но воздух был горяч от сотен тел. Стены оставались холодными, по ним стекал конденсат от дыхания людей, так что люди у стен сидели в лужах. Но настоящим ужасом была нехватка кислорода. Валентина сравнила это с тонущим кораблем — они задыхались.

Некоторые из старейших не справились с этим. Они не узнали своих детей. Кричал. Был разговор с умершими родственниками. Раскрыты семейные тайны. Затем они умерли, сидя в кресле.

К 12 марта скопилось несколько трупов. Российские солдаты наконец-то дали разрешение на их захоронение.

Люди в селах очень серьезно относятся к своим похоронам. Они десятилетиями планируют, в какой одежде их похоронят, готовят вышитые полотенца, которые родные должны повесить на крест. Теперь людей хоронили без гроба и без креста. Их везли на кладбище замотанными в простыни, на тачке, свесив руки и ноги.

Для пяти погибших выкопали две ямы. Копать дальше не хватало времени — на похороны россияне дали всего два часа. Если бы подольше, их бы расстреляли. Когда первые тела опустили в яму и местный священник, которого также держали в подвале, начал читать молитву, к кладбищу подъехал БТР Тигр, остановился, и несколько мужчин посмотрели на похоронную бригаду. Они были в балаклавах и шлемах, поэтому видны были только глаза. Машина поехала дальше, а через минуту-две похороны начали обстреливать, взрывы вокруг могил.

Мужчины прыгали в ямы вместе с телами. Священник упал между могилками и попал под упавшее дерево. После обстрела раненых на тех же тачках, которыми возили на кладбище, вывозили в подвал. jpg» alt=»Российский концлагерь на Черниговщине ужасает мир: статья «Time» возмутила соцсети» />

Клен, рыжеволосый солдат, руководил концлагерем, говорил: «Вас наказывают», &mdash ; говорил он, запирая дверь днем. Люди умоляли, чтобы их выпустили, стучали дверью, кричали, что они задыхаются. ничего не помогало.

Когда кто-то онкобольной попросил у него разрешения пойти домой и взять лекарства, Клен ответил: «Если тебе так тяжело, вот лес». иди повесься, тебе станет легче.

Валерий считал Клена истериком и неуравновешенным, с манией контролировать заключенных в подвале. «Сделай один неверный шаг, и он застрелит тебя на месте». Он тоже был ревностным патриотом. Однажды Валерий подошел к Клену просить разрешения людям уйти домой. Рыжий солдат выслушал его, а затем подал лист бумаги.

«Знаете ли вы гимн россии?»

"Нет."

— А как насчет советского?

«Я его не знаю».

«Вот гимн. Если кто-то хочет пойти домой поесть, он должен петь гимн россии.

Гимн россии никто так и не спел.

Люди в подвале не догадывались, что происходит на фронте, в Украине, Киеве, даже в Чернигове. «Мы захватили все ваши города», — сказали им солдаты. Но люди думали: если россияне захватили все украинские города, то почему они еще в Ягодном?

Командир должен был ехать в Россию. Обещал дать лекарство. Но через два дня он вернулся.

«Люди спрашивают о таблетках», – сказал Валерий. «Ты принес их?»

«Я их не привозил и не буду», — сказал ему командир. «Ваши партизаны минуют дороги, мы не можем пройти в россию».

«Прекрасно, значит, надежда все-таки есть», — подумал Валерий.

Тем временем состояние здоровья ухудшалось. Была вспышка ветряной оспы. Люди кашляли от нехватки воздуха и пыли. У многих была температура.

У людей отекали ноги от постоянного сиденья; у них были открыты язвы. Россияне могли дать им антисептик или леденцы от кашля, но чаще всего говорили: «Мы пришли сюда вас не лечить». Люди продолжали умирать, а когда умирали, их тела уносили в котельную, куда живые шли мыться.

Но ближе к концу марта начали распространяться предположения, что россияне планируют уйти. Люди заметили увеличение движения; было меньше безопасности. Нарастало скрытое радостное предчувствие свободы. «Каждый мечтает о свободе», – записала в дневнике Ольга Меняйло.

30 марта отмечался праздник Теплого Олексы. В то утро, как и почти месяц, люди вышли в туалет и начали готовить еду. Но в 11:00 их отправили обратно в подвал и заперли. В деревянной двери была дыра, через которую входил воздух. Солдаты кричали: если кто-нибудь подойдет к двери, будем стрелять. Но некоторые люди стояли вдали от двери и наблюдали сквозь отверстие, как россияне снимают технику.

Внутри каждого росла надежда. Но эту надежду заключенные боялись показать даже соседям. Может, эти солдаты уходили, а на их место пришли новые? Может, они собирались сделать вид, что идут, потом спрятаться, а потом начать стрелять, как только люди выйдут из подвала?

Машины гудели, и шум стих. Гудение сменилось стрельбой, которая длилась некоторое время, а затем наступила тишина. Наступила полная тишина. Следы? Голоса? Ничего.

В’заключенные открыли дверь ногами, и первые люди вышли из подвала. Они вышли на улицу и не увидели ни техники, ни солдат. Потихоньку, один за другим, люди начали подниматься вверх, во двор. Чтобы дышать весенним воздухом. Смотреть на небо. Впервые за месяц в школу прилетели птицы.

Самые смелые разбежались по домам. Они вернулись в подвал, чтобы сказать остальным: их уже нет, их действительно нет! Люди стали улыбаться. Кто-то нашел радио. Им нужно было услышать новости, понять, Ягодное ли теперь под контролем Украины или России. Но по радио была только музыка. Потом кто понял, что песня украинская. Это означало, что Украина еще свободна.

В тот день, когда россияне вошли в деревню, несколько человек закопали свои телефоны в своих амбарах и подвалах. Теперь их вырыли. Было три сотни человек, но только несколько телефонов: у каждого было несколько секунд, чтобы позвонить по телефону. Светлана пыталась дозвониться мужу, но постоянно ошибалась. Наконец-то услышала дочь:

«Кристина!»

«Мама!»

Агрономка Ольга пошла посмотреть на свой дом. Не сгорела, это хорошо. Но окна были выбиты, крыша разрушена, внутри были лужи. Не было ни света, ни газа. Среди гостиной была куча вещей, которые русские солдаты разбрасывали, перебирая шкафы. Украли всю теплую одежду, мужскую обувь, носки, инструменты — так было в большинстве домов.

«Мы все говорили, что как только выйдем, то в тот подвал ногой не ступим, — напоминает Ольга. Но учитывая состояние их домов, в первую ночь на свободе большинство людей вернулись к местам заключения.

В ту ночь их никто не замыкал. Утром люди выходили на улицу, когда хотели. «Мое первое утро свободы», — записала Ольга в дневнике. По привычке закипятили воду и сделали завтрак. Потом кто-то увидел, как из леса выходят люди в форме. Первой реакцией было спрятаться. Но присмотрелись и увидели, что это не российская форма. Потом кто-то крикнул: Это наши ребята! Люди подбегали к солдатам, касались их трясущимися руками, чтобы убедиться, что они настоящие, смеялись и плакали. Они окружили воинов и снова и снова расспрашивали их об отступлении россиян с края, о том, как провалилась осада Киева, пока воинам не надоело это повторять.

Светлана и Лилия нашли машину и помчались из Ягодного. Многие местные жители уехали. Россияне заменяли некоторые дома. Люди закрывали окна пластиком, чтобы не попадал дождь, садились в автобусы и ехали к родственникам или временным приютам. Самое важное было убежать как можно дальше, найти тепло, комфорт и безопасность.

Того апреля в Ягодном на огородах работали только саперы.

Вернувшись, люди начали ремонтировать свои дома. Они еще кашляли от обитания в подвале, обострились хронические болезни. Но к психиатру, приехавшему в деревню, никто не спешил.

«Никто не думает, что они травмированы. Люди думают, что с ними все хорошо, – говорит Валерий.

Здание школы остается местом преступления. Дети посещают школу в соседнем селе. Двор убран, но внутри повсюду следы россиян — паечные ящики, пепельницы, мусор.

На стенах солдаты оставили рисунки, среди которых запись «55 бр». — 55-я отдельная мотобригада из Республики Тува. Имена девяти бойцов подтверждены документами, которые они оставили в Ягодном.

Областная администрация хочет сохранить школу как военный мемориал. Важными экспонатами станут надписи на стенах: детские рисунки, слова гимна Украины детским почерком; календарь, который Валентина Данилова нарисовала углем.

«Если мы умрем, другие люди узнают, сколько мы вытерпели», — объясняет Валентина. Вот почему она сохранила эти записи.

В значительной степени благодаря собранным свидетельствам крестьян подозреваемыми признаны 22 бойца бригады окупантов, сообщает украинская прокуратура. К январю 2023 года 4 из них были заочно осуждены за нарушение законов и обычаев войны. Трое получили по 12 лет, а один –; 10 лет. Их приговоры – за зверства, совершенные в Ягодном до 5 марта, прежде чем крестьян загнали в подвалы. Но есть веские аргументы для того, чтобы привлечь к ответственности русских солдат и за содержание людей в подвалах.

(function (w, doc) { if (!w.__utlWdgt) { w.__utlWdgt = true; var d = doc, s = d.createElement('script'), g = 'getElementsByTagName'; s.type = 'text/javascript'; s.charset = 'UTF-8'; s.async = true; s.src = ('https:' == w.location.protocol ? 'https' : 'http') + '://w.uptolike.com/widgets/v1/uptolike.js'; var h = d[g]('body')[0]; h.appendChild(s); } })(window, document);