«Посвечивая налобным фонариком, сбивал гроб для внуков, один на двоих…» — спасаясь от рашистов погибла семья

Галина Болтушкина у памятника дочери и внуков «Три белых гуся полетели в рай», — эти слова отчеканены на памятнике 40-летней Оксаны Болтушкиной и ее сыновей: 14-летнего Богдана и 11-летнего Даниила Харченко. Они похоронены в селе Красное Черниговского района. 5 марта в прошлом году, спасаясь от войны, семья выезжала из Красного, машина взорвалась на минах. Тогда с одной стороны села стояли российские оккупанты, с другой – mdash; украинские защитники.

– На девять дней приснилась дочь. Что-то говорила. Я вскочила, что запомнила, то и записала. Решили эти слова на памятнике увековечить, — вытирает слезы 67-летняя Галина БОЛТУШКИНА, мать Оксаны и бабушка ребят.

— Дочь была умничкой. Окончила Киевский национальный экономический университет с красным дипломом. Экономист и магистр права. Там в столице и познакомилась с будущим мужем, киевлянином Сергеем. Вдвоем ходили в клуб органического земледелия. Интересы их совпадали.

Когда Оксана после окончания такого престижного вуза уехала жить на хутор Черкасской области, для многих, кто ее знал, это был шок. Сергей взял в аренду на 50 лет два гектара земли, дочь — 1,6 гектара. На меньшем участке построили дом. Оксана занималась выращиванием экологически чистой сельхозпродукции. Экспериментировала с посадкой картофеля под солому. Разгребет, сколько нужно, возьмет, а остальное дальше растет. Колорадских жуков химикатами не травила, выискивала народные средства. Отремонтировала и открыла в деревне магазин. Покупала у Олешные горшки и возила на Черкасщину. Тоже бурки. Разводила породистых кур. Ездила на разные выставки по птицеводству. Люди со всей Украины благодарили ее за заказанных цыплят. Научила местных варить сыр.

Была крестьянам и при юристе. К ней шли за консультациями по поводу вступления в наследство, разводов и т.д. Делала, кто просил, копии документов. Старалась помочь всем. Врача в деревне не было. Так что имела аптечки и для людей, и для животных. Часто лечила котиков, кобелей. Из нее бы получился еще и хороший ветеринар.

— Родился Богдан, через три года и три дня. Даниил. Когда кто-то называл его Даней, исправлял: «Я Данило», — присоединяется к разговору 69-летний Игорь Болтушкин. — Семейная жизнь не сложилась. И дочь с детьми переехала в Чернигов. Работала на фирме брата, там производят кожаные пояски, сумки. Занималась продвижением товара. Знала ведь несколько иностранных языков.

А еще увлекалась живописью, макраме, вышивкой. Какие только красивые рубашки она вышила.

Изготовляла по заказу куклы-мотанки. Ее куклы-обереги сейчас в коллекциях семей из США и Европы. В кругах мастеров она была известна. Поэтому Оксану приглашали в Киев на различные мероприятия, проводить мастер-классы по изготовлению мотанок. Ее время было расписано.

Оба внука ходили в художественную студию, хорошо рисовали. А еще занимались спортом. Данило — единоборством. У него остались десятки медалей, грамот, кубков. Он занимал в своей возрастной категории первые и вторые места по Чернигову и области. Занимался танцами в студии «Альянс».

А еще он был ярым рыбаком. Я иногда не выдерживал сидеть с удочкой, когда не клюет, а Даниил говорил: «Дедушка, надо ловить. Кто не ловит, тот и не поймает.

Зимой ходили в Красном на пруд спасать рыбу от удушья. Прорубали проруби и вставляли в них тростник. Внук мечтал стать егерем.

Богдан любил выращивать экзотические растения. Брал косточку, сажал в стаканчик. Был мечтательным. Ходил помогать дяде — упаковывал продукцию, клеил этикетки и прикреплял бирки.

Никогда нигде бумажки не бросили. Всегда приносили домой, даже в деревне косточку из яблока. Оксана воспитала их так, чтобы не мусорили.

Супруги Болтушкиных с невероятной нежностью и любовью вспоминают дочь и внуков.

— В декабре, за два месяца до вторжения, мы взлетали пятерых на Мадейру (Португалия). Оксана оплатила поездку. Я еще говорил: «Убирайте бабушку, а я буду на хозяйстве». А она: «Нет, поедем все вместе». Остался ухаживать за живностью гражданский муж Оксаны, — вспоминает Игорь Вениаминович. — Сейчас, когда смотрю на фото, где мы вместе и счастливы, словно пол сердца забрали и выжгли душу.

— 24 февраля Оксана с детьми приехала к нам. В Красном мы живем уже восемь лет. Дом почти в лесу.  Думали, здесь безопаснее. Но русские колонны через несколько дней уже стояли возле Ягодного. А это в 10 километрах от Красного. Обстрелы не утихали. Прилетало и по домам. Та неделя была сплошным ужасом. Оксану на нервах тошнило, ребята побледнели, Богдана трясло. Дети были напуганы, мало ели, нервничали. Они ничего  не говорили, не плакали. Но было видно: им страшно. Особенно страшно, когда в полночь и в пять утра прилетал бомбить самолет. За ним можно было сверять часы. Бах, бах, бах. Дом дрожал. Мы дрожали. Укрывались и в погребе, и в доме, где три стены. Оксана была на связи с бывшим мужем, который просил заброшенное Красное и. ехать к нему. Они поддерживали отношения. Дочь каждое лето возила сыновей к нему. В 2020 году они с детьми летали отдыхать в Египет.

Ехть решилась после очередной бомбардировки. Накануне ночью самолет ужасно ревел. Немного поспали. Стали собираться. Была в 11.00.

От нашего дома напрямую можно по полям выехать в Олишевку, но тогда сложно было проехать — грязи. Так что утром поехал на велосипеде посмотреть, едут ли машины в сторону Киева. Если да, то, думал, и дочь может трогаться. Вернулся, сказал Оксане, что видел машины. Она покидала вещи в машину, усадила сыновей, взяли кота, которого с собой привезли из Чернигова. Я отправился с ними, чтобы показать дорогу на трассу.

Когда прощались, сказал Богдану, чтобы он был на связи, потому что дочь же за рулем. «Берегите маму», — мои последние слова перед тем, как родные уехали. Стоял, смотрел вслед. Едут, едут, уже скрылись с горизонта. И вдруг взрыв. Я сразу за телефон, набираю, а уже нет связи. Сел на велосипед и за село. Машина горит. Бак же был заполнен горючим на 90 процентов. Оксана лежит. Ее выбросило взрывом из машины. Поломанные кости, голова разбита. А тут как раз еще и безумный обстрел. Думал: пусть бы меня там убило, чтобы рядом с ними лежал. Ехал назад и кричал: «У меня попадите, у меня попадите!», — вспоминает Игорь Болтушкин.

Автомобиль Оксаны наехал на мины, заложенные на дороге. Их было шесть. Все сдетонировали сразу. Следы от них виднеются до сих пор. Примчался домой. Руки так дрожали, не мог поставить аккумулятор, чтобы завести машину. Взяли с женой покрывала и бросились по селу искать тех, кто мог бы нас увезти забрать тела. Нашли одного мужчину, уговорили, потому что боялся ехать. Из огнетушителя потушили машину. Внуки были обуглены, сидели пристегнутыми. Данило склонился над котом, которого держал на руках. У Богдана была отведена в сторону рука, в которой держал телефон. Она так и окоченела. Когда клали в гроб, пришлось его подправлять.

В селе нашли гроб только для дочери. У нас большая веранда, там их на стол и положили. Жена при свечах над ними читала Псалтирь, который взяла у соседки. Электричества не было, и я, посвящая налобным фонарикам, сбивал гроб для внуков, один на двоих. Обил ее портьерой.

–В это время был такой страшный обстрел,  казалось, вот-вот и попадут в дом. Стреляли просто по нашему двору. Словно издевались. Пришлось потушить свечи, — добавляет Галина Александровна. — Даже похоронить дочь и внуков в тишине было невозможно из-за постоянных обстрелов. Пока мужчины закапывали могилу, восемь раз падали на землю. А я стояла, смотрела в небо и просила: «Дайте хоть похоронить».

— Когда пришли с кладбища, то над нашим домом закружились три белых гуся. Облетели несколько раз, прокричали, а затем улетели на север. Пожалуй, это их души были, — рассуждает Игорь Болтушкин. Потому сколько лет здесь живем, раньше никогда их не видели, и после тоже. У могилы мы посадили ель. Оксана очень любила Львов, Западную Украину, часто там бывала. Привезла несколько деревьев, на кладбище — одно из них. для внуков, одну на двоих — спасаясь от рашистов погибла семья» />

Думали, боль отпустит через год, но нет. Все время вспоминаю, как проводили с внуками и дочерью время. Что не делаю, не хватает Даниила. Он рос таким искусным, мы даже в гроб положили его любимые молоток и пилочку. Богдан помогал мне разбираться в телефоне, — продолжает Игорь Вениаминович.

— Что-то делаешь, здесь Богдан бы помог. А там – mdash; Даниил. Ходишь и все это в голове. Бывает, так сдавит тоска, что начинаю задыхаться. Говорят, по детям носят траур пол года, по внукам — год. Я так и уходила. И приснилось, будто Оксана положила мне руку на плечо: «Мама, все», — говорит Галина Болтушкина.

У могилы постоянно живые цветы. Ни на миг Болтушкины не забывают о самой болезненной потере. Рядом огородили место для себя. На памятник Оксане, Богдану и Даниле собирали и в школе №3 Чернигова, где ребята. учились. Помогли и из страховой компании «Евролайф Украина», где Оксана подрабатывала. Незадолго до начала войны она застраховала себя и детей. И казалось бы страховая компания могла бы ничего не выплачивать, ведь случившееся — это форс-мажор. Однако выплатили значительную часть страховки.

Погибли 478 гражданских, из них 22 ребенка

За 30 дней российской оккупации в Черниговской области погибли 478 гражданских, из них 22 ребенка.

< Больше всего погибло из-за рашистских артиллерийских обстрелов и авиаударов. Также из-за обстрелов автомобилей, расстрелов мирного населения и подрыва на минах.

692 человека получили ранения, из них 59 детей. Без родителей, в результате боевых действий, осталось 12 детей.

"Время Черниговское" писал о преступных россиянах: 

• Мартовская трагедия в Носовской общине: россияне раздавили авто с целой семьей
• В соседней Сумщине российские оккупанты убили 6 лесоводов
• Братья-близнецы пошли смотреть на сожженный орками дворище. Россияне убили одного

Источник: "Вестник Ч", автор Валентина ОСТЕРСКАЯ, фото автора