Первовидение

Встретил я разных людей в хвороте. Видов стойких в сопротивлении боли, не сломленных мучениями и терпеливых, красивых и достойных в смирении, видов молчаливо-мужественных, даже принимавших страдания радостно, как святые. Всяких встречал в хвороте… Не встречал только среди них счастливых.

Здоровье и вера – две главные свободы наши.

Заглавная моя молитва заповедана римским воином Пахомием, который в пустынных скитах свершился великой святости. Сильнейшая молитва раскаяния и очищения: «Господи, Иисус Христос, Сын Божий, помилуй меня грешного». Так к Отцу своему взывал и Сын человеческий на пределе своего великого страдания.

Еда богов. Однажды я в шутку сказал в группе: «Он так выглядит, будто питается едой богов». И тут же меня взяли в расспросы: «А что, действительно есть такая еда?» Конечно, есть. Этот ряд начинается с ягод, семян всякого, меда, орехов, яблок, зелени, морской рыбы, овощей, квасного молока, зерна грубого молота…

Место силы. Такие места как будто именно для тебя созданы. Приемлемый для тебя простор. Это место подскажут вода и воздух, которые следует выбирать по себе. Вода, чистящая тело и крепящая кости. Воздух свежит легкие и насыщает сердце. Земная вода угадывает воду нашего тела и усиливает ее по необходимости. А у небесного легита есть другое свечение и наполнение. Я узнаю краски и прикосновения «своего» воздуха. Более того: как лошадь, которая вслепую выбирает верную тропу, моя нога угадывает камни, на которые ей любезно ступить. Может, потому, что я вытер на своих дорогах тьму-тьменную камню? Обычный глаз показывает ход ногам, и подошвы утешены ступанием. Но все-таки главное не где живешь, даже не то, как живешь, а куда живешь.

Степень дороги начинается с меры шагов. В пути есть все: и башни, по которым открывают новые направления; и напоящие колодцы; и деревья, подкрепящие плодами; и лавчины для уставших вестников…

«Золотые слова, – иногда оценивают мои размышления. – Мудрые вещи». «Сладкие мои, для меня важнее, что слова эти веселые. Юмор – более дорогой металл, чем золото».

Истинная мудрость – радостная. Время вопросов и время ответов. Когда поймешь этот предел, все реже будешь спрашивать. Вместо этого пристальнее и внимательнее будешь созерцать образы мира – и будешь считывать в них ответы-отражения великого Писаря. И будешь охранен великим наставничеством.

И появится первовидение жизни. Навиделся я молний. Наслушался громов. И перестал бояться. Не то поражает, что ослепляет. Не то гласит, что громко звучит.

В страдании помним, что это не болезненная ложь. Это – наше малое приобщение к великим спасенным Страстям. Подпора нашими маленькими крестами тяжкого Иисуса Креста. На этой дороге мы не сами. Даже в немощах нам дана сила для служения.

Страдание спасительно, если несем его в терпении и любви. Не сердись! Это предписание должно стоять перед твоими глазами, где бы ты ни ступил и куда бы ни вернулся. Впуская в себя гнев, рвём нити духовной поддержки. Если что-то приведет к злобе, избавься от нее до заката. Не садись в гневе за стол, не ложись в постель, оставь гнев за порогом. Страх одолевают только мужеством. Найди ее в своей душе, разбуди, воскреси – она там есть. Науки продвигают невежды. Они не знают, что «это невозможно» – и потому совершают новые открытия. Чтобы не разочаровываться, не нужно очаровываться. Читаю я не так уж много. Однако много размышляю над прочитанным. Выработал в себе привычку собирания хорошего письма в мысленные пуки, как обычно собираю травы. Как пчелы кладут на восковой лед плотники с медом, так я кладу на услышанное, наблюдаемое и прочитанное соты своих образов. Это является моим творительным материалом, как для горняка глина. «Все можно лечить?» – спрашивают меня с тревожной щекотливостью. «Все, если Бог способен». Чтобы тебя услышали, говори тихо, кратко и предельно ясно.

Мои рассказы о птицах, о этих мелких ангелах, соединяющих землю и небо, очень любил слушать юноша Мирон. Прекрасно рассказывать таковым. Ибо тогда и сам будто со стороны слушаешь себя. Помню, я увлекся, вился словесами по древу в небо, а он слушал и молчал. Только в конце прервал меня неожиданным вопросом: «А как вы думаете: птицы счастливы, когда поют?» Я задумался. «Может… Но счастливее мы, когда слушаем их пение. Для счастья требуется слух. Особый слух, чтобы его внимать и принимать». Прилагаю к произнесенному еще и вспомнившиеся слова одного старого садовода из Поволжья: «Сады я сажаю для радости пчел и птиц…» За сказанное мне хотелось обнять его, но застыдался. Не спадай только на слова. Учись говорить глазами, а слушать сердцем. Словам доверяй тем, что, как хрусталь, впитали в себя простоту, чистоту, ясность и твердость.

Мирослав ДОЧИНЕЦ. Из пятикнижья «Триб». (Для тех, кто интересовался: появился новый тираж книги)