Ольга Линик возит продукты в приграничные села Черниговщины

«art_date m-0″>Ольга Линик Тимоновичи постоянно обстреливают рашисты из минометов, «Градов». В некогда большой, красивой деревне в начале июня осталось семеро. Остальные уехали.

«Взяла к себе у помощницы Ирину Буслову, куму, и Светлану Пихтарь, бывшую завклубом»

Ольга — предприниматель. В Семеновку переехала из Тимоновичей. Село — в 18 километрах от города. В полутора километрах от россии с одной стороны, в шести — с другой.

— Я на базе в Чернигове закупаю товар, — спешит 8 июня домой Ольга ЛИНИК.

Покинула дом и Ольга Николаевна. Живёт с детьми в Семеновке. Духом не упала — открыла в городе магазин. Не забывает и о родном сельском приграничье. Возит продукты и гуманитарку.

— Начала торговать лет пять назад, — рассказывает Ольга Линик. — Муж Игорь сначала был пограничником. Потом мы поженились, и он еще в 2014 году уволился. Выучился на предпринимателя, зарегистрировался как физическое лицо-предприниматель. А со временем оформили ФЛП и мне.

Сначала я была у мужчины продавцом. Но за наемного работника нужно платить налог. Так проще быть самому предпринимателем. И платить налог с дохода в качестве ФЛП.

Хочу открыть отдел пива и кваса — лето началось. Мы сегодня купили лицензию. Завтра уже закажем фирму, завезут нам товар — и начнем.   

Мы в деревне торговали как? Сам — предприниматель, и сам же торгуешь. А в Семеновке  я взяла к себе у помощницы Ирину Буслову, куму. С ней вместе в Семеновке в одном доме живем. И Светлану Пихтарь, завклубом, из нашей деревни. Дом культуры в Тимоновичах закрыт.  Дом сгорел. Работы нет. Муж дома, она дома. Сын есть. Говорю: «Приходи, Свет, будем как-то мириться, как-то содержаться». Пока она работает по договору, а там увидим.

«Деревня скитается»

— Машину заправляю за свой счет, — рассказывает Ольга. — ВПЛ оформили. Документы на внутренне перемещенные лица. На взрослого выплата ровно две тысячи, на ребенка — три тысячи. Если у меня трое детей (09.09.09 родилась старшая Кира. В 2011 году — Кирилл. В 2014 году — Назар),  я девять тысяч получаю. Две тысячи приходят на меня, две тысячи — на мамку Елену. Плюс у мамки пенсия. Игорю, мужчине, переселенцу не оформляли.

Муж уехал на заработки. Был в Киеве несколько месяцев, а сейчас под Полтавой. Взяли дом, крышу перекрывают, окна вставляют.

Я тоже понемногу зарабатываю. Хлеб вожу людям по селам. Пусть по гривне на хлебе, но 100 буханок в день продаем.

Я не хочу много. Мне хватит. И людям, чтобы было приятно. У людей была пенсия. Я не слышу такого, что, мол, дорогую цену поставила или кого-то обдираю.

Все наценки минимальны.

У нас в деревне не было коттеджей. Обычные дома. Редко у кого пластиковое окно. У кого были обои, у кого только на стенах обои, а потолки побелены. Все просто, но хорошо. Теперь село качается.

Утром открываем в Семеновке магазин, пол Тимоновичей там. Приходят и за хлебом, и побеседовать. Приятно же увидеть своих.

Я уехала в Семеновку еще в сентябре. Сняли часть дома, перевезли детей, мамку. Мамка  здесь оставалась, а я каждое утро в 7.00 ехала на работу в Тимоновичи. У меня там было хозяйство до последнего дня. В прошлый понедельник своих гусей забрала сюда. Я работала в огороде. Возилась дома. Торговала в магазине. Привозила товар. Иногда бывало, что и ночевала там.

«В Финляндию не поехали»

Тимоновичи и Заречье разделяет мост. Мост заминирован. Если сдетонирует или придется взорвать его, пол Тимоновича взлетит. Лучше беду переждать в другом месте.

Мост постоянно обстреливают. Осколки иссекают. Вылетели окна у сестры моей. Однажды возле гаража попали, второй раз – — прямое попадание в гараж. В гараже стоял комбайн тыквенный, приобретенный за 160 тысяч. Полностью сгорел. Сестра недалеко от моста живет, пятый дом. У того забор порубило, у того стены, у того окна.

— Не переживаете, что не уехали за границу?

— Не хочу. Четыре года подряд мы с мужем ездили в Финляндию. Мама была дома с детьми. В магазин нанимали человека. По пол года до августа работали. Там у нас кума. Гукала с первого дня войны: «Приезжайте».  Но мы не уехали. Может, кума до сих пор обижается.  И хозяин, у которого трудились, приветствие передает, зовет. Я там не на плохом счёте. Потому что вставала в 4.00 и работала, с перерывом,   к  ночи. Была водителем, но помогала, где могла.

Еще одна из не выехавших причин — отец болен. Николаем звали. 8 марта скончался. После инсульта был лежащий. Больше года войны он прожил.

28 февраля прошлого года, на родителей, день рождения, я забрала его к себе в Тимоновичи. Сидел сначала, потом полностью лежал. У него руки не работали — переворачивала, переодевала. Все эти обстрелы тяжело переживал.

Ехать с ним в Семеновку — человек после инсульта, все болит — тяжело было бы. Хотя нас и так 13 человек в одном доме, нашлось бы место. Категорически отказывался. Не поеду, и все.

Однажды обстрел был, раз 50 померкло. Далеко от нас не долетало. Но к утру перестал разговаривать. Отняло руку, ногу. 11 дней пролежал в реанимации.

В Семеновке  живем — две семьи вместе. У кумовья пятеро детей, у меня трое. То есть восемь  детей, моя мама, Ирина, ее муж, я и мой муж когда приезжает. Всего нас 13 в обычном большом доме. Коридор, прихожая, три комнаты и кухня. Ничего, в тесноте не в обеде.

— К обстрелам не привыкнешь, — отмечает Ольга. — Но каждый раз реагируешь по-разному. Был такой случай дней десять назад. кто-то из людей сказал: «Что-то горит в деревне. На бугре. Я понимаю, что там мой дом. Собрались, мчимся, въезжаем в деревню —  начинается обстрел. Доехали до моего дома. Отсидели в погребе. Сели в машину и тронулись. назад. А горело, потому что было прямое попадание в   соседский сарай.

Было, что с кумой поедем, — мы картофель еще сажали, грядки, — а тут обстрелы. Лука, картофеля наберем, закрутки из погреба — и снова в Семеновку.

Мне предлагали и в Чернигов уехать, и в   Шостку. Как другие уезжали. Но ведь они в Семеновку вернулись. Понимаешь, что живешь одним днем, что ты не дома. Надеешься: еще немного — и домой. Будто все близко, как все родное, но тянет в свою деревню.

Верим, что все закончится и вернемся в Тимоновичи. Два дома там. Одна мамкина, одна наша. Земли полно. У нас все разбито: окна, двери. Мамкина хата цела, тьфу-тьфу.

У нас обычный деревянный дом, железом накрытый. Даже ничем не обшельирована, не выкрашена. Окна — половина пластиковые, половина деревянных — современные, окрашенные, двойные стеклопакеты. Но оно все изуродовано, выбито.

Перед войной в коридоре сделала ремонт. Подвесной потолок установил. Заказала деревянную дверь. Первую дверь, металлическую, упавшую вместе с коробкой, мы поставили на место. Во второй раз с занавесами вывалились. Все разбито ударными волнами, рамы на окнах (не стекло, а рамы) даже вылетели. Но я думаю, что это не проблема. Поменяем окна, крышу перекроем. И будем еще 300 лет  жить долго и счастливо в своем доме.

Мы в городе сняли жилье, а из дома почти ничего не забирали. Бойлер, стиральная машина, душевая кабина там. Даже паласы лежат внизу. Телевизор и немного мебели вывезла.

«Мама, я стоял и просил Бога, хоть бы погреб не обрушился»

— 29 апреля этого года я везла гуманитарку, — упоминает. —  Тогда был такой сильный обстрел, с трех часов ночи. В селе пылало. В усадьбу молодой семьи, за магазином, который я арендовала, прилетело. Сначала о  4.00 попало; в сарай, он сгорел. В полдень в дом попало — дом сгорел. Тогда погиб Петр Косяк, ему было 63. Его убило в постели. Кирилла Пихтара, ему 14, ранило в руку.

А у нас была гуманитарка от христианской церкви, «белого дома» (горсовета) и магазина «Спасибо» (магазин бесплатной одежды). Мне доверяют. Я всегда беру под роспись и под роспись раздаю. Итак, погрузили в церкви гуманитарку, и буквально через пару часов возле школы в Семеновке попала авиабомба. А мы оттуда только уехали.

В 7.00 из Семеновки домой уехали, привезли в Тимоновичи гуманитарку. Люди все были на кипе, чтобы уезжать. 29 апреля в деревне было 164 человека. Знаю, потому что у меня списки на гуманитарку. А через четыре дня, тоже сильный обстрел был, «Градами» били, —  в селе осталось 40 человек. После 2 мая — восемь.

Иногда ездила за товаром в Чернигов, дети с мужем и мамой — дома. Приезжаю, спрашиваю у меньшего: «Что ты, сынок, боялся?» Он говорит: «Мама, я стоял и просил Бога, хотя бы погреб не обрушился». Вы не представляете этот ужас.

«Делилы на всех. По капле, по кусочку. Всегда»

— Ужас был и в марте-апреле прошлого, 2022 года. Я, когда стали магазины полностью пустые, ездила за продуктами в Шостку Сумской области. За рулем не сама, потому что были сорваны мосты, надо объезжать далеко, поэтому нанимала человека из Семеновки. И мы вместе с Сашей и его женой приезжали в Шостку. Становились, где два больших магазина: «Оксана-1» и «Оксана-2». Туда понемногу продукты поступали.

На человека давали килограмм или штуку. Нельзя было взять мешком, упаковкой. Мы становились в очередь, очереди были ужасающие, может, по 300 человек. Что можно было на одного человека, то и покупали. К примеру, брусок мыла, бутылку моющего средства, пачку муки. Каждый брал на себя.  Скупились втроем. Уложили в машину. Занимаем в следующую «Оксану» очередь.

А ведь уже были воздушные тревоги, все закрывалось, мы прятались. Но что могли, привозили, делили. Семь мешочков по 10 килограммов муки. Я мешочек вскрываю, делю по килограмму всем. Затем понемногу начала появляться колбаска. Ее тоже делили на всех. По капле, по кусочку. Всегда. Света нет — мы под фонариком делим. Людей под магазином всегда куча. Мы не закрывались, хотя и нечем было торговать.

Не было солярки. Машина хлебная к нам не ездила. Но в Семеновке можно было купить. Хлебопекарня наша всегда работала. Я никогда не пропустила хлебный день. Всегда находила солярку, ехала, привозила машину. горячего хлеба в лотках. Вволю ели, даже оставался. Мы в нормальные дни, до войны, не ели такого свежего душистого хлеба, как в конце февраля-начале. марта, когда не стало продуктов.

И сейчас я ворота магазина открываю, по чуть-чуть торгую в деревне. Раз в неделю загружаю машину,   ставлю продукты в морозильную камеру. Я не поднимаю цены. То, что у меня есть в магазине в Семеновке, то же я везу в деревню. В Семеновке хлеб продается за 16 гривен, и в селе — за 16.

"Время Черниговское" писал о приграничьях:

• В приграничье "Нива" наехала на мину: подробности
• Из-за вражеских обстрелов часть черниговского приграничья остается без света
• Запреты и мины не помеха: жители черниговского пограничника собирают грибы

Источник: Тамара КРАВЧЕНКО. Фото предоставлено Ольгой ЛИНИК