Не теряют надежду вернуться в украинский Северодонецк: история переселенцев, поселившихся в Городне

Вадим и Инна Елизарова Северодонецк до войны можно было смело назвать центром химической промышленности Украины и одним из важнейших городов промышленности Донбасса. Там проживало 130 тысяч человек. Сегодняшние новости, к сожалению, дают картину полного разрушения не только промышленных предприятий Северодонецка, но и жилых домов. Семья Елизаровых, выехавшая из города 25 марта, говорит, 16 апреля получила фотографию от соседей своего дома, на которой видно, как вражеский снаряд уничтожил их жилье. С тех пор больше вестей из Северодонецка не получали — в обезображенном городе нет ни света, ни связи.

«Мы не подозревали, что за право быть украинцами придется платить такую ​​страшную цену»

Вадиму 46 лет, его жене &mdash ; 45. Они оба родились в Северодонецке и прожили там всю свою жизнь. Вадим работал контролером КПП на заводе «Импульс», который производил продукцию для сферы атомной промышленности. Инна трудилась в ПАО «Укрнафта».

Супруги вспоминают, когда в 2014 году город временно перешел в руки боевиков, они тоже подвергались обстрелам, но не очень интенсивным. Бои шли в основном в пригородных территориях. А когда украинские военные освободили Северодонецк, жизнь быстро наладилась и вернулась в обычное русло. Здесь царили стабильность и покой. Город молодой, промышленный, работа находилась каждому, кто желал трудиться.

—Тогда участие в боях за город принимали и черниговские воины, — говорит Инна. — Даже у автовокзала на стенах были надписи: «Спасибо черниговскому батальону за наше увольнение!» К тому времени, если говорить откровенно, у нас было где-то 50 процентов пророссийски настроенного населения. Но за восемь лет картина кардинально изменилась. Сейчас таких, кто поддерживает российских «освободителей», по крайней мере, среди всех наших знакомых и нашего окружения можно по пальцам пересчитать. После того, как впервые люди почувствовали горький вкус войны, у многих открылись глаза. А большинство тех, кто свою позицию не изменил, имели возможность выехать на территорию так называемых лнр, днр или же в россию. Честно говоря, мы даже не интересовались, как там им приходится — хорошо или не очень. Мы все были довольны своей жизнью и тем, что остались частицей Украины. И не подозревали о том, что всем нам за это придется платить такую ​​страшную цену.

"Двухлетний Вадик в тот день так и не дождался праздничного утра в садике"

Несмотря на обстрелы, старшие Елизаровы в ночь с 24 на 25 февраля работали в ночную смену. Даже после того, как взрывы усилились, никто не оставил свой пост. Инна вспоминает, что очередь из автомобилей, ожидавших заправки, достигала десяти километров — фактически от Северодонецка до Рубежного. Руководство переживало за сотрудников и предлагало им покинуть опасные места, но Инна говорит, что не могла этого сделать, потому что люди стояли в очереди за жизнь. А в то время их внук, двухлетний Вадик, мирно спал в кроватке и видел сон, как утром мама поведет его в детский сад.

— Я рано бежала, чтобы забрать сына у бабушки и повести в ясли, где должно было состояться праздничное утро, — рассказывает дочь Инны и Вадима 25-летняя Лида. — Но позвонила подруга и говорит: «Ты что, с ума сошла? Какой садик? Война началась! Сейчас от здания нашего ясли-сада почти ничего не осталось. В него попал вражеский снаряд. Тогда в первый день ракеты попали в аэропорт, разгромили другие здания. Такой обстрел был, что наши дома ходили ходуном. надежду вернуться в украинский Северодонецк: история переселенцев, поселившихся в Городне» />

Садочок, разрушенный решистами

В тот же день Лида со своим мужем Кириллом отправились в соседний Лисичанск. Оттуда нужно было забрать автомобиль товарища, который служил пограничником и не мог вернуться. Когда возвращались на двух машинах, бомба попала недалеко от них, как раз в железнодорожный Лисичанский вокзал. Грохот и зарево было такое, что, казалось, вокруг пылала земля и раскололось небо. Поэтому Лида с мужем и сыном решили выезжать из опасности, забрав с собой и жену и ребенка товарища.

— Мы уехали 10 марта в никуда, — говорит Лида. — Забрали памперсы, детское питание, какие-то вещи и двинулись в направлении Бахмута к Днепру. В Днепре снимали квартиру. Затем, поскольку снимать жилье было очень дорого, перебрались в Кировоградскую область, в Знаменку. Там жили в санатории, который переоборудовали под жилье для беженцев. Три недели мы находились там бесплатно, а потом нам сказали, что финансирование прекратилось, так что следует либо платить по 30 тысяч гривен в месяц за проживание с кормлением, либо искать другое жилье.

Найти другое убежище оказалось непросто. Лида говорит, что когда арендодатели узнавали, что жилье ищут беженцы из Луганской или Донецкой области, им сразу отказывали или просто бросали трубку, ничего не объясняя. Наконец жилье снять удалось. К пяти мужчинам присоединились еще и родители друзей, которые до последнего не хотели покидать собственные дома, но все вынуждены были на это решиться. Поэтому пришлось находиться в трехкомнатной квартире в девять раз.

«Один, два, три, четыре..» — свой страшный счет вел метроном войны

Старшие Елизарова до 25 марта оставались в Северодонецке, и даже под обстрелами ходили на работу. Приняли решение уезжать тогда, когда уже пришлось и ночевать в подвалах. Члены семьи и все жильцы дома установили негласное правило: когда кто-то один спит, другой несет стражу, чтобы не пропустить ночные или предутренние обстрелы. Все информировали друг друга об опасности либо по телефону, либо просто выскакивали в подъезд и стучали во все двери, сообщая о тревоге. Алгоритм собрания прост: Кирилл хватал ребенка, Лида – — документы, а Инна с Вадимом — сумка с вещами, термос и что-то из приготовленной пищи. Инна говорит, что за то время они уже хорошо знали, что когда слышится звук вылета снаряда, у них есть восемь секунд, чтобы успеть спрятаться в укрытие. Бомбоубежище, обустроенное собственными силами жильцов, расположено было в пяти метрах от подъезда их двухэтажного дома. Находиться зимой в холодном подвале 24 часа в сутки не у всех была возможность — люди иногда должны были подниматься в квартиры, чтобы подогреть воды или взять какую-нибудь пищу или теплые вещи для детей. Однажды в час временного затишья многие соседи решили сбегать к своему жилью, чтобы взять что-то из необходимого. И именно в это время снова начался обстрел. Люди замерли кто где и губы каждого беззвучно считали: «Один, два, три, четыре…». Страшный метроном отсчета секунд жизни…

— Мы с соседом выбежали из подъезда, отсчитав восемь секунд и услышали приземление «Граду» где-то неподалеку. Вокруг — снег. Белый – белый, без всякого человеческого следа. А над головой летит что-то красное. Сосед мне: «Инно, ложись!». Мы попадали лицом в снег. В подвал всего пару шагов. А ты лежишь и не знаешь, встанешь ты или уже никогда не встанешь. Однажды Вадим утром уходил из своего «Импульса», который неоднократно страдал от «прилетов»,— вспоминает она. — Звонит мне на ходу и таким чужим голосом говорит: «Здесь, на улице, лежит мертвый мужчина, покрытый тряпкой… Собирай вещи».

Вадим говорит, что приказал своим родителям, которые жили в соседнем селе, и все медлили с выездом, немедленно собираться. А также прихватили родных тетю и дядю Инны, которые в то время жили вместе с ними в однокомнатной квартире, потому что их новые многоэтажные кварталы обстреливались с большей интенсивностью.

«Наш город ровняют с землей. Но мы верим, что вернемся в украинский Северодонецк.

Сначала уехали в Запорожье, где живет родная сестра Вадима. Месяц они жили там. Как говорится, в тесноте, но не в обиде. Но человеческий муравейник в небольшом помещении в конце концов стал поводом для того, чтобы Инна с Вадимом приняли решение ехать дальше, тем более что к ним присоединились и дочь с зятем и внуком.

Именно в Городню решили уезжать потому, что отсюда, из недалеких Новых Боровичей родом отец Инны Александр Павленко. Его уже нет в живых, но в Городне по первому Октябрьскому переулку остался пустующий дом родни, который мог приютить беженцев.

— Мы добрались сюда 4 мая, — говорит супруги. — Живем в этом доме всем: мы, дети с внуком и наши дядя с тетей. Соседи нас приняли очень радушно: принесли что у кого было — и картофель, и консервацию. Одежда-то у нас есть, мы прихватили с собой самое необходимое. А вот собственные сбережения уже кончились после месяца скитаний, да и одно горючее на дорогу чего стоит. Выплаты как внутриперемещенным лицам по две тысячи получили только один раз, еще когда были в Запорожье. Когда будут следующие — кто знает. Но с пищей еще кое-как благодаря людям. И холодильник, шкафы и кровати здесь есть. Но многое из необходимого купить не можем — даже сковорода и электрочайник сейчас не по карману. Гуманитарную помощь от Красного Креста получали однажды. Чтобы не соседи и добрые люди… Отдельное спасибо от нас — руководству гроады и мэру Андрею Богдану. Домик, в который мы приехали, имеет две крошечные комнаты, в нем давно никто не жил. Нам всем очень тяжело было в нем ютиться, хотя приспосабливались и обустраивались как могли. Городской совет нам предоставил временное жилье — квартиру в двухэтажках у стадиона. Теперь мы можем разделиться и устроиться более удобно. Какие здесь, в Городнянщине, замечательные люди живут! Спасибо, что не отвлекаются от чужой беды.

Инна и Вадим говорят, что несмотря на сложности, здесь, в пограничном городке, они чувствуют себя в безопасности. Наконец стали спать по ночам. Впрочем, не теряют надежду вернуться в родной Северодонецк. Но только при условии, что он будет украинской территорией.

— Наше утро начинается не с кофе, а с перечитывания новостей, — говорит Вадим. — Сейчас наш город страдает от вражеского нашествия. Его просто ровняют с землей. Там нет ни света, ни связи. Последнее сообщение, которое мы получали оттуда, датировано 16 апреля. Соседи переслали нам фото нашего дома. На нем видно, как снаряд попал в него, пролетел через крышу и разорвался прямо в нашей квартире. Отправили и фото обломка снаряда. Скорее всего, это был «Град».

>Дом Инны и Вадима после попадания «Граду»

Купь того же снаряда, который разрушил квартиру Елизаровых

Не знают Елизаровы, уцелела ли квартира дочери. Или вообще будет куда им возвращаться. Но говорят, даже если будет полная разруха, но город будет находиться под контролем Украины — уедут домой. И отстроят, и наживут. Чтобы закончилась война и решисты исчезли с нашей земли.

В тот день, как мы впервые встретились с Вадимом, Инной, Лидой, Вадиком-меньшим и симпатичной кошкой Мотей, сбежавшей от войны вместе с хозяевами, муж Лиды Кирилл как раз отправился из Городнянского военкомата в учебную часть. Он пошел в ряды ВСУ, чтобы дать своей семье и всей Украине надежду на скорую победу. =»Не теряют надежду вернуться в украинский Северодонецк: история переселенцев, поселившихся в Городне» />

4 мая в Городне Лида провела своего мужа Кирилла в военкомат< /p>

Читать также: Хроники войны: как пережило оккупацию село Хотовля на Городнянщине

Источник:< /strong> Новости Городнянщины