Мог не идти на фронт, но стал командиром взвода

class=»art_date m-0″>Виктор Гончаров с женой Еленой Живые цветы аккуратно выложены с обеих сторон несколько километровой дороги, ведущей к кладбищу в поселке Понорница на Коропщине. Более полутысячи человек, пришедших провести в последний путь 55-летнего Виктора Гончарова, старшего лейтенанта, командира противотанкового взвода 1-го механизированного батальона. Жизнь его оборвалась 24 июля в Харьковской области.

Кажется, такого многолюдного похорон в области еще не было. Под песню «Пливая утка…» двигалась траурная процессия. Девушки с лозовыми корзинами, связанными голубовато-желтыми лентами, разбрасывали вслед за гробом цветы. Десятки венков. Духовой оркестр. Коридор земляков, не имеющих сил идти за гробом, поэтому опускались вдоль улицы на колени. И море слез.

На поминальный обед осталось 200 человек. На свадьбах сейчас столько не бывает.

Гончаров – mdash; отец пятерых детей. Взрослых сыновей, Сергея и Юрия, от первого брака и 15-летней Валерии, десятилетнего Алексея и трехлетней Миланы. Как многодетный отец и из-за проблем со здоровьем  мог не идти на фронт. но стал командиром взвода» />

Депутат Новгород-Северского районного совета, учитель физкультуры и предмета «Защита Отечества» Гончаров с первого дня полномасштабного вторжения сформировал и возглавил в Понорнице местную территориальную оборону. Под его руководством была организована работа блокпостов, подготовлены окопы и блиндажи. Затем командовал работой охраны селения. Впоследствии служил в учебном батальоне Киевской области. Где-то месяц находился на подготовке за границей. А после — передовая, купальское направление. , но стал командиром взвода» />

Вдовой осталась жена, 39-летняя Елена Гончарова, заместитель по учебно-воспитательной работе понорнической школы, учительница химии.

— Утреннее сообщение от предпринимателя Андрея Бородюка было коротко: «Григорович погиб». Я, как и все в моем возрасте, уже пережил смерть близких людей. И Витя, Григорьевич, Виктор Гончаров… Пряча наших воинов-героев, часто думал: «Хоть бы с ним ничего не произошло!» Ведь он был в самом аду, на купальном направлении. Бои, бои, бои и ежедневные потери, — напоминает 57-летний Владимир ЛУЧКО, начальник отдела семьи, молодежи и спорта Коропской поселковой территориальной громады. — Еще в 90-х наши пути пересеклись. Он с 1996 года работал руководителем спортивной школы в Коропе. И на полставки — тренером по футболу в Понорнице. Я немного старше его. Однако даже тогда Виктор в свои 28 мне и всем из нашего круга показался мудрым, словно ему за 40. Обращались к нему за советом. 23 года отдал спортшколе. Дети его очень любили. Когда ездили на состязание, за свои деньги покупал им мороженое, лимонад, печенье. У него даже машины не было, делился последним со всеми.

Когда район ликвидировали и не стало работы в Коропе, в Понорнице без зарплаты продолжил тренировать детей. Так продолжалось почти год, может быть, больше. «Витя, ну как это?» — говорил ему. А он: «Я не могу бросить детей. Назад же их уже не соберешь.

Пик боли и слез — в последние минуты прощания на кладбище. Когда возвращаются с кладбища, бесконечно уже не рыдают. Меня поразило, что ребята, когда шли назад, не могли успокоиться, все еще вытирали слезы.

Многие воины уже похоронили на Коропщине. И именно за Григоровичем плакали сотни людей. Приехали из других населенных пунктов. Местный поэт написал стихотворение. Смысл таков: как Бог допустил гибель Виктора, ведь он так любил Господа, молился, был глубоко верующим человеком (относился к христианам-баптистам, поэтому на прощании был пастор и братья и сестры по вере. &Mdash; Авт.). Виктор всегда полагался на Бога. И внутренне понимал: во все его воля. Мы много разговаривали на религиозные темы. Еще в 90-х годах он меня, атеиста, убеждал, что душа не умирает, она вечна. И я уверовал. Хожу в православную церковь. Григорьевич никогда мне не навязывал своей веры. Чтобы в жизни не случилось, советовал читать книгу Иова из Библии. Ибо в ней все сказано. Какие испытания выпали Иову и как он их пережил.

Его неоднократно избирали депутатом районного совета. Люди считали его самым честным. Просили, чтобы   был в комиссии по земельным вопросам. Где бы ни были споры, обращались, чтобы рассудил. Ибо знали, скажет по законам мирским и Господу. Его считали совестью поселка.

С началом великой войны сказал: «Если мы сдадимся, Украины уже никогда не будет, она не возродится. А если будем биться до конца, возникнет даже из пепла.

Когда оказался на передовой, часто общались с помощью &lquo;Старлинку».  Григорович говорил: «У меня страха, как такового, нет. У ребят мало надежды, что здесь можно выжить. А я надеюсь на Бога. И успокаивал: «Не переживай, друг, со мной Господь, он дарит мне самое главное — возможность жить. Я столько раз был на волоске от смерти, и живу.

Ему 55, а ребята гораздо моложе. Но он как командир взвода общался с ними не только приказами. Самые трудные задачи брал на себя. Через несколько недель до гибели попросил помощи. Им нужно было распилить лес для возведения. блиндажей. А было нечем. У ребят была задержка зарплаты. И тогда я бросил в интернет зов. Гончарову помогала Понорница, Коропщина, люди из Киева… И знакомые, и незнакомые. Переслали в общей сложности 42 тысячи гривен для его взвода. Витя позвонил по телефону, плакал и удивлялся, что столько добрых людей. Просил написать всех. Но я не стал, потому что есть те, кто творит добро не на показ.

99 процентов ребят, находящихся на линии фронта, не хотят рассказывать о боевых буднях. Говорят: «В мирное время поговорим». И причина частенько в том, что не все можно говорить. Лгать не хотят, а правда жесткая. Виктор как-то оговорился: «Трудно здесь, друг, очень тяжело. Бои жестокие, война… А потери… Такова цена свободы. До передовой семь километров. Идем туда, на себе несем 50 килограммов: боекомплект, бронежилет, другое… По дороге обстреливают. Мы держим оборону в посадке — 10 метров шириной. Если вычисляет нас вражеский дрон, до ста залпов из миномета по нам. Сидим, как пауки, замершие. Молимся. Просто ждем, потому что ничего нельзя сделать. И другого выхода нет. Дадим слабинку — враг будет у Львова через несколько недель. Надо держаться.

В нем было около 75 килограммов. Очень похудел за время службы. Во время одного из разговоров вечером попросил включить видео: «Я хочу Карп посмотреть, может, в последний раз», — не сдерживает слез Владимир Любомирович. — Я ему: «Витю, ты что?» Я шел и показывал, а он смотрел на улочки Карпа. Когда я посмотрел на него, — грязный, измученный, истощенный до краев человек. Но не сломлена. Он гордился тем, что защищает Украину. Мне хотелось плакать. Многие говорят о любви к Украине, к Богу, но на самом деле не все из них доказывают поступками ту любовь. Через день со страхом пишу несколько слов Виктору Гончарову. И радуюсь —  живой! И вдруг… Не знаю, почему да? Почему Господь забирает лучших?

— Я приехала из Чернигова в Понорницу по распределению после окончания пединститута. У хозяйки снимала квартиру. Собирали картошку, и Витя пришел помогать. Так и познакомились. Затем его кумовья пригласили на ужин. Он с первого дня поразил меня своей мудростью, — вспоминает Елена Гончарова, вдова. — 28 апреля исполнилось 16 лет, как поженились.

— Как сложились отношения с бывшей семьей Виктора?

— Наши квартиры рядом. Мы дружили. Со старшими детьми были отличные отношения. Он и двух внуков очень любил. Да разве Витю можно не уважать? Таких светлых людей на земле очень мало. Человек и меня привел к Богу. Но я хожу в обычную церковь.

— Елена Михайловна, потому что многодетная семья, проблемы со здоровьем, Виктор мог бы не идти в армию.

— У него издавна была язва желудка. Несколько лет назад была сделана операция на венах ноги. Но Витя говорил: Нужно жить так, чтобы совесть не обвиняла. Я должен защищать вас, страну. Если ничего не делать, они будут здесь».  Уж слишком был ответственен за все и всех. Бывало, копаем картофель или еще что-то делаем, посмотрел на часы: «У меня тренировка». И помчался. Потому что дети ждут. Все знали: в понедельник, среду, пятницу он всегда на занятии. Сына Алешу он тоже тренировал. Миланцы мы до сих пор не сказали, что папы нет, — вдова утоляет слезы и на несколько секунд умолкает. — В апреле мужчине дали три дня отпуска. Так она от отца не отходила. Только кого попросит водички принести, первой бежит. Ноги помыть — тянет тазик. Для детей отец был авторитетом. «Наш папик» — принято было называть его в семье. А на меня мужчина всегда говорил: «Наша мамочка». Он так нас оберегал, чтобы не волновались.

Когда интересовалась военными делами, отвечал: «Оно тебе не надо, главное, не переживай». А как не переживать? Ведь в последнее время появились плохие предчувствия. Во время каждого нашего разговора видела и чувствовала, как ему тяжело, как изнурен. Он и сам, вероятно, чувствовал и понимал, что произойдет. Однако повторял: «Мне нужно быть крепким». Всегда связывался со мной, когда возвращался с позиций. После полуночи, в час или два часа ночи, писал: «Матушка, все хорошо». Только после этого я засыпала. В ту ночь ждала, ждала — тишина. В 2.20 написала: «Ну, ты где? Я жду. Ответа не последовало. Я уже уснуть не могла. А утром – mdash; сообщение: «Погиб». Алеша повторял: «Мама, это неправда. Ты позвони ему. Для Леры это тоже был ужасный удар. Непоправимая потеря. Не знаю, как ее пережить. Днем что-то делаю. А ночью заснуть не могу, кручусь, кручусь и жду — вот-вот напишет. Понимаю головой, что все, а сердцем принять не могу.

"Время Черниговское" писал по погибшим Героям: Вся его жизнь была в красках: в Чернигове простились с погибшим на войне художником.