«Когда умер кровавый Торквемада…»

Кажется, из той мерзкой эпохи осталась только Лина Костенко, дай, Боже, ей здоровье и долгих лет жизни и творчества. А Дмитрий Павлычко умер. На 94-м году жизни.

Он, как и Иван Драч, с собратьями был зеркалом, отразившим все уродство того времени. Молодые люди, родившиеся после 1991 года, просто не поймут обычаев той глупой и лицемерной эпохи. Хотя частично эти обычаи по-прежнему господствуют в нашем обществе.

Я лично не являюсь любителем его поэзии. Я так называю звонкой поэзией. Но отдаю себе отчет, что это страстная поэзия, с глубоким содержанием. Просто лично я люблю кое-что другое. Но стихотворение «Два цвета», положенное на музыку, звучит просто гениально.

Павлычко засветился после смерти Сталина, написав стихотворение «Когда умер кровавый Торквемада». Представляете, какое это было время! Нельзя было просто написать о смерти Сталина, назвав вещи своими именами. Лишь как-то образно, метафорически, другими словами. Если цензура, цепляющаяся к каждому слову, стиха упустила, то можете себе представить, что понял бы из этого простой читатель. Скорее всего, воспринял бы просто исторический стих. Разве что те, кто привык читать между строк, могли понять аналогию. Цензура этого стиха пропустила, а потом кто-то понял, что здесь прозрачный намек на Сталина, и сборник «Правда зовет», куда вошел этот стих, изъяли из продажи и уничтожили. На сегодняшний день это выглядит маразмом. Но это было. К счастью Павлычка, Торквемада-Сталин умер, а то неизвестно чем бы это для него закончилось.

Павлычко громко прозвучал во время хрущевской оттепели, принадлежит к шестидесятникам. Когда этот небольшой период прошел, то перед культурными деятелями встал вопрос: либо продолжать писать в таком же духе, протестовать и идти в тюрьму, либо каяться в виде стихов о Ленине и партии. Можно было как-то замолчать и пересидеть. Павлычко выбрал второй путь. Писал прокоммунистические стихи. Такие ставили в начале сборников стихов и назывались «паровозом». После них должна была идти «настоящая» поэзия.

Я уже не знаю, каким образом, но «коллаборант» Павлычко сумел выбить и возглавить журнал «Вселенная», печатавший переводную мировую литературу. Он опережал русскую «Иностранную литературу». Это было мощное явление в условиях железного занавеса. Своего рода окно на Запад.

Павлычко и другие, ушедшие на компромисс, все равно развивали украинскую литературу. Дело казалось безнадежным. Ведь украинский язык, несмотря на отсутствие запретов, вытеснялся на маргинес, его становилось все меньше в публичном употреблении. И произведения наших шестидесятников по популярности значительно уступали русским. Тем не менее, наши не отказывались от своего украинства.

Чтобы судить кого-то по самым высоким моральным критериям — нужно было пожить в то время. Нравственное право упрекать должно разве что Стус и другие заключенные и погибшие.

Но диссиденты, к счастью, объединились с коллаборантами, когда наступила горбачевская перестройка и они вместе выступили за независимость Украины. Создали Народное Движение Украины, которое стало массовой организацией, сыгравшей огромную роль в обретении независимости.

Я помню движениевское принятие по случаю победы на референдуме 1 декабря 1991 года. Тогда Павлычко с явным кайфом говорил, что к нам пришел президент Украины. Он просто находился в эйфории от того, что появилась независимая Украина и у нее есть свой президент.

У него и других «коллаборантов» были существенные различия с Вячеславом Чорновилом, который предлагал идти и оппозицию к коммунисту Кравчуку. А Павлычко, Драч и другие предлагали Кравчука поддержать. На Всеукраинском собрании Движения тогда в качестве компромисса избрали трех сопредседателей.

Павлычко также был сторонником ядерного разоружения. Не только он. В то время деятели новой независимой Украины не имели международного опыта, ведь, несмотря на наличие собственного МИД, Украина выполняла указания Москвы. Мы были наивными. Верили, что Запад руководствуется исключительно ценностями, и он нам поможет.

В конце этого импровизированного отклика поставлю «Торквемаду»: Когда умер кровавый Торквемада, Пошли по всей Испании монахи, Одетые в лохмотья, как старцы, Коварные пастухи человеческого стада. О, как боялись святые отцы, Не поколеблется их могущественная власть! Душа еретика той смерти рада — Не мелькнет ли где-то улыбка на лице? Они сами всем рассказывали, что инквизитора уже нет. А люди, слушая их, рыдали… Не улыбались даже украдкой; Наверное, очень хорошо помнили, что сдох тиран, но стоит тюрьма!

Юрий ЛУКАНОВ