Коцюбинский не так прост, как мы…

Сегодня годовщина рождения Михаила Коцюбинского. В моей книге «Титлы и комы», сданной в печать, будет раздел не только о самом Коцюбинском, но и о его жене и детях — советская историография, которую внимательно и неустанно контролировала самая маленькая дочь Ирина (в замужестве — сначала Данюшевская, затем — Данюшевская- Коцюбинская, тогда уже только Коцюбинская), было много создано мифов и выдумок. Часть из них раскрываю в будущей книге.

Скажем, никто до сих пор не брался ответить на вопрос — как в семье такого украинца выросли дети, все четверо пошли в большевистскую революцию, а Юрий отметился еще и небывалой жестокостью, репрессируя вместе с еврейскими большевиками знакомых черниговцев? Почему Юрий указывал дату рождения иную, чем есть в официальных документах? Какой была прокуроршей в сталинские времена Ирина Коцюбинская – Данюшевская (ее муж – Метрик Данюшевский, бывший комиссаром в Красном казачестве)?

Эти и другие вопросы поднимаются в моей книге, которую можно будет заказать после выхода в свет. А здесь вашему вниманию – небольшой отрывок о Михаиле Коцюбинском.

Представим Чернигов конца ХIХ – начала ХХ веков. Тихие улочки одноэтажных домов даже в центре, как бы выделяются гостиница Бадаева («с нумерами»), присутствующие места на 2-3 этажа и, конечно, величественные старинные соборы. А так – все в один этаж, с окнами, побитыми вычурной деревянной резьбой, где выделяются висячие солярные знаки, аккуратные занавески на окнах с геранью-калачиками, а из дворов выскакивают не только босоногие дети, но и кувекающий от поросенок Дети, которые пытаются прокатиться верхом… В двух словах такой Чернигов охарактеризовал баснописец, более известный в городе, как издатель неофициальной части «Черниговских губернских ведомостей» и муж неверной женщины Параски, Леонид Глебов: «губернский хутор».

И вот по этим улочкам, в основном Северенской, лежащей от Холодного Яра до Стрижня, утром и вечером идет элегантный господин, летом – в белом костюме, с закрученными вверх (на польский манер) усиками, пряча лысину под изысканной шляпой. помахивая тросточкой. Бывает, еще и с цветком в петлице. Это Коцюбинский. Для обывателей Чернигова – работник земского учреждения, для украинской литературы – известный писатель. Необычный вообще мужчина. Что для обывателей, что для литературы. Похоже, необычным он остался и сегодня…

…«Он был праздничным человеком»

О любовном романе писателя с сотрудницей земского учреждения Аплаксиной, наверное, знают все, кто мало-мальски причастен к украинской литературе. Она была младше его на 16 лет, а на время знакомства с Коцюбинским Шури Аплаксиний был 21 год. Первая записка Коцюбинского к ней была короткой: «Не сердитесь на меня. Я виноват только в том, что Вас люблю, горячо и искренне». Писал ей на русском, потому что она только на русском и говорила. Хотя с женой переписывался по-украински… Такая непостоянство. Всего известно о 300 письмах, написанных Александре Аплаксиной. Кстати, большинство исследователей сходятся во мнении, что любовь их была платонической – это было время великой эпистолярии вместо грубости.

Все же публикация писем повлекла за собой скандал в благородном семействе – потомки всячески избегали каких-либо свидетельств на эту тему, которые, по их мнению, дискредитировали светлый образ классика. Письма были опубликованы в 1938 году и тогда, после расстрелов сыновей Коцюбинского – Юрия и Романа советской властью, за которую активно боролся старший сын Коцюбинского, думаю, другим родственникам было не до скандальной публикации редактора «Литературной Критики» и «Советской литературы» Ильи Стебуна ( Кацнельсона). Кстати, письма были предоставлены самой Аплаксиной. Однако после войны, когда дочь писателя Ирина возглавила сначала Дом литератора в Киеве, а затем музей своего отца в Чернигове, на тему отношений с Аплаксиной было фактически наложено табу. Ирина Михайловна считала, что эти отношения портят светлый образ матери.

Сейчас письма Коцюбинского к Аплаксиной изданы и представляют интерес как бы для бдительных исследователей творчества классика. Правда, одна из них, известная феминистка (уже покойная – так фамилии называть не хочу), анализируя параллельные письма к Аплаксиной и жене, дописалась даже до фрейдистских теорий, анализируя банальную фразу из письма о грушках, которые протекали в посылке… В этом увидела сексуальные мотивы… Бог ей судья! Аплаксина прожила долгую жизнь (более 90 лет и умерла в 1973 году) – музейная работница Нина Закрой рассказывала мне, как навещала Аплаксину. Но, уже слепая, частенько повторяла одну фразу: «Михаил Михайлович был праздничный человек». Кстати, слепнуть стала после известия о смерти Михаила Коцюбинского. На похоронах супруга писателя запретила принимать цветы от Аплаксиной. Все-таки венок из цветов яблони (помните его волнующую новеллу «Цвет яблони»?) от Аплаксиной кто-то сумел положить в изголовье писателя.

Смерть атеиста

Это было как болезнь у украинских интеллигентов того времени – атеистами были и Леся Украинка, и Франко, и Коцюбинский. Конечно, Леся стала такой после того, как простудилась малышкой на Иордан, промокнув и получив на всю жизнь туберкулез костей. Понятно и то, что русская церковь с чужим языком и обрядами, даже Тарасу Шевченко напоминали какие-то японские или буддийские ритуалы, также не способствовала любви украинских писателей к церкви.

Но у Бога есть чувство юмора – Михаил Коцюбинский умер в Страстную пятницу 1913 года. Хоронили его через три дня, ведь какие похороны на Пасху?! На похороны пришли около трех тысяч человек (население тогда Чернигова было около 25 тысяч). И отпевали таки в церкви, но не в той, что рядом с домом – Казанской иконы Божией Матери, потому что это была церковь «единоверческая». Похоронили на Болдиной горе, как он хотел. Рядом с Ильинской церковью, Антониевыми пещерами – как раз место для атеиста…

Василий ЧЕПУРНЫЙ