История с географией

Сидим под орехом , вслушиваясь в шорох потока после дождя. Его пытается перебить радио со двора соседки, бесконечный новостной марафон.

«И что ты скажешь на все это?» – спрашивает Федорцо. «Не знаю, что говорить», — говорю я.

«Это именно я вчера племянника спросил. Он учительствует в Мукачево, историк. «Что это происходит, Юрка?» – «История, вуйка, новая старая история… Они семьдесят пять войн провели. Каждые семь лет воюют. Не годны без войны. А мы их первые соседи…» Так просто объяснил… Не жизнь, а история».

Через минуту Федорцо отзывается снова:

«Вчера сын звонил из-под Бахмута. Говорит: «Ночью кладем мины, а днем ​​убираем. Ночью они наступают, а днем ​​мы. Позавчера село было под нами, вчера – их, а сегодня снова наше. У командира карта покроена…» Слушаю сына, а сам себе думаю: не жизнь, а география.

Я молча соглашаюсь. А Федорце дальше правит:

«А вот это смотрю – внук лепит из пластилина какие-то чурпалочки и складывает в ящик. Что это ты делаешь, Русланчик? – «Патроны», – отвечает серьезным тоном. «Молодец, – говорю. – Это то, что нам нужно. А не глупая бабиная соль, которую она заставляет всех трепать…» Не жизнь, а сплошной фронт…»

Я молча улыбаюсь.

«Или церковь нашу взять… Ты знаешь, я там за пономаря. А народу война в наши края нагнала полно. И по людям живут, и в школе, и в сантории. Некоторые приходят в храм. Кто как… Подметаю дворище и вижу, как сквозь ворота заглядывают две девочки, курят пластиковые сигареты. «Входите, – говорю, – теперь, хоть и нет Службы, посидите в прохладу, зажгите свечу на нужду». – «Мы, дедушка, не от этого. Мы агностики». – «Кто вы, диагностики?» – «Нет, агностики». – «А что это такое?» – «Ну, немного верим в Бога, немного нет…» – «Это ничего, – говорю, – главное, что Он верит в вас…» А в другой раз замечаю у храма черненького человечка. Мне кажется, наконец вошел во двор. «Проходи, – говорю, – внутрь, сейчас отец Николай начнет править вечернюю». – «Я… как бы вам сказать… мусульманин… Как же я зайду?» – «Так, как и все. Дверь широкая». Вижу, разувается. «Это ты зря, – говорю, – у нас здесь ковров нет». – «Я так привык к молитве приступать», – объясняет. «Ну что ж, если Бог тебя узнает босиком, то пожалуйста. А за дорогие ботинки не переживай, никто не заберет…» Потом я краем глаза из захристии поглядывал в его сторону. Целую службу на коленях простоял, закрыв руками лицо. И когда пели ектению, «чтобы избавиться нам от всякой скорби, гнева и нужды», показалось, что между пальцев его заблестели слезы… Эх, не жизнь, а божественная комедия, как говорится…»

» Ячейки дней».

Мирослав ДОЧИНЕЦ