…Гордой бабочкой на шпильках

< /p> Мой знакомый разбил часы о камень, потому что часы напоминали ему мимолетность времени. О какой скале сокрушить восход и закат?

Ничего не удивляться – еще не значит ничем не возмущаться.

Женщины, как картины: более эффектные издалека.

— Почему же вы так больно реагируете на шутку о вашем языке? – спросил меня один космополит. – А как бы вы реагировали, если бы в вашем присутствии оскорбили вашу мать? – ответила я вопросом на вопрос, не имея уверенности, была ли у него вообще когда-нибудь мать.

Первая книга – одноразовый, а не постоянный пропуск в литературу.

«Эй, кто там желающий? — отозвался из могилы голос классика. — Отдаю бессмертие за еще одну обычную человеческую жизнь!»

Настает пора в жизни женщины, когда еще бывают успехи у мужчин, но хвастаться ими уже неловко.

Если классика – это и вечная актуальность, то у старого Андерсена она во фразе: «Король, король, ты гол!»

Возьмешь некрасивую – привыкнешь. Возьмешь красивую – тоже привыкнешь. В чем тогда проблема?

Не помню уж точно, когда, кто и где привил мне вирус. Знаю только одно: любовь к Украине умрет во мне с последним моим дыханием. (Ирина Вильде. Окрушины. К. 1969).

Эта маленькая книжечка медитаций и афоризмов, которые Ирина Вильде (1907-1982) подготовила к своему 60-летию, а редактором выступил Владимир Дрозд – одна из лучших в своем жанре. И единственная в украинской литературе, автором которой является женщина.

Если братья ХХ века, то в истории украинской литературы есть две вершины, названные женскими именами: Леся Украинка, Ирина Вильде. Еще одна-две близки к ним: Лина Костенко и Ирина Жиленко. Первая слишком вызывающе-страстна, вторая – слишком бытово-домашняя, хотя обе – великие поэтессы.

А Вильде – бриллиант, который бросали в болото, ставили ее в неподходящую огранку, втягивали в нравственные преступления империи. Она прошла сквозь испытания эпохи, в которой пришлось жить и писать, потеряв близких и родных, чтобы остаться яркой и гордой бабочкой на шпильках…

Евгений Баран