Герой невидимого фронта или как репкинец Михаил Джола в оккупации молоко возил людям

Михаил Джола

Не только военные, спасатели или полицейские способны быть героями. Иногда герои могут быть невзрачными, а весь их героизм — в обыденных поступках. Однако каких!

О 65-летнем Михаиле Джоле в Репках говорят — Герой войны. Именно так – с заглавной буквы. Во время оккупации мужчина ежедневно ездил через российские блокпосты, там, где шли вражеские колонны, в отдаленные деревни, чтобы забрать молоко, которое потом бесплатно раздавали людям.

Каждый день несколько человек ехали вместе с Сергеем Гарусом, главой общины, на российский блокпост, договариваться, какие машины сегодня рашисты выпустят из поселка, пишет еженедельник «Весть».

Во дворе за домом Джоли — молоковоз с бочкой. Машина не собственная. Михаил Петрович официально работает водителем в «Ичнянском молочно-консервном комбинате».

— Обычно в три ночи встаю и еду на села. С лаборантом. В обед все молоковозы возвращаются на приемный пункт в Репке. Здоровенная машина забирает молоко на Ичню.

Когда россияне поперли через границу войной, обычная работа Михаила остановилась.

— Мы уже были в оккупации. Из Репкинской администрации спросили, кто может из сел молоко забирать. Водителей на молоковозах в Репках много. Согласились я и Николай Шмат, — вспоминает мужчина. — Много раз привез второй … и сказал, что больше не уедет. Я ездил. В деревне Гучин, Ямище — это один колхоз когда-то был, а теперь одно хозяйство (ООО «Украина»). Там доярки под обстрелами ходили ухаживать за коровами: кормили, доели. А молоко девать некуда. 4 тонны молока выливали наземь. Такая яма, и молоко туда льют, — с болью разводит руками. — А куда его? Война, фабрики не работают. И я стал ездить, убирать.

Выезжал о-пол на девятую, через российский блокпост. До Гучина километров 20. Если по хорошему, в полдесятого Михаил там, загрузился на ферме, и обратно. На выезде из Репок на блокпосте обязательно «пошманят», машину проверят. Первый раз телефон забрали, фотографии все посмотрели. Отдали и распорядились, чтобы больше не брал. Возвращался — хотели отнять. Дальше уже ездил без телефона.

Каждый раз на дороге россияне у Джоли искали оружие. Расстегнут куртку, тщательно все ощупают.

— Я ему: «Сынок, перед тобой машина, что молоко возит, а не танк. А за рулем дед семидесяти лет. А он: «Отставить разговоры! На землю!» Присел, говорю: «Да у меня же и в руках нет ничего». «Встать! Машину для осмотра!» В кабине все переворачивали, пушку на молоковоз наставляли. Лезли, открывали бочку, смотрели. «Теперь за мной поезжай», — командует. Они на БМП, я проехал за ним до трассы. Остановились, спрашивают: «Де Репки, где Ямище». Это какая деревня? Говорю, поехали за мной в блокпоста, там расскажут.

— Разворачивали его, было и со слезами приходил. А я одежду прятала, чтобы не ехал, — выходит из дома Ольга Леонтьевна, жена. — Уперся: «Все равно поеду, буду воевать!»

— На воротах так стояла, не пускала! — смеясь, расставил руки в стороны Михаил.

— Очень переживали за мужчину?

— Да здесь вся улица! Все Репки за него переживали! Он же одно молоко привозил. Страшно было, выглядели: едет или нет. Когда возвращался живой, с молоком, все бабы возле администрации его обнимали, целовали, —  вспоминает жена. — Домой сразу не уходил, ждал, пока те 4 тонны молока поразливают. Потом еще в сельхозтехнику чуть-чуть завозил. Машину там мыли. А мы дома сидим, смотрим: как под двухэтажкой молоко волонтеры раздают, значит, все нормально, отец жив.

В Вербичах Михаил проехал, а следовавшую следом машину расстреляли…

— Меня пропустили. А там две машины раненых кацапов было. В крови забинтованные. Меня остановили еще под Голубичами: «Что везешь?» «Молоко». Бах! «Быстро исчез отсюда!». Я и уехал. А за мной «Волга». Чтобы колонну пропустить, мужик из легковушки вышел. Они показали ему перейти дорогу. Тот перешел, а россияне машину «Бу-бум!». И нет. Мужик пошел дальше пешком. Из Вербичей он. Не знаю, кто с кем договаривался. Мне голова сказал: на блокпосту в Репках тебя будут пропускать. А дальше — как получится.

Несколько раз россияне репкинца клали на землю. А они же самые короткие, — отмеряет себе ладонью по пояс Михаил Джола.

— Поставить автомат рядом, то вровень с автоматом будет. Под Ямищем остановили, три таких мелких выскочили. Что муравьи. И падать наземь заставляли, и машину в гайку перевернули — опрокинули всю. А я еще только за молоком ехал. Вопросы задавали, я объясняю, а он стоит: «Да – к – к –к…». Спрашиваю: Ты хоть понимаешь, о чем я тебе говорю? Я тебе русским языком отвечаю. «Понимаю, понимаю». «Ну, да я поехал». «Стоят!» Я еще раз объясняю: «Это — молоковоз. Нет танк. Я везу молоко. Меня пропустили ваши. Там блокпост на горе. А он автомат снова мне в морду тычет, — mdash; флегматично рассказывает Михаил Петрович. —  Я снова спрашиваю: «Ты меня точно понял?» Мигом ездил, и каждый день они Михаила так терроризировали. Каждый обыск производился. Как-то Джола видел, как россияне бежали из Черниговщины.

— Не хотелось послать все к чертям и не ехать? Неужели не страшно было?

— Как тебе объяснить… Страха никакого. А вот когда их встречу, стоят с автоматами, меня так колотит начинало. Подавил бы, а сделать ничего не могу.  

Уезжаю, там: «Бу-бух!», здесь «Ба-бах!» За Осняками — Великая Ось, оттуда россияне в Чернигов стреляли. А мне  туда ехать. В Осняках и бухало, и бахкало, и свистели над головой. Молоковоз ходуном ходит, а я уезжаю, — хохочет Михаил Джола.

Машина, к счастью, осталась целая. На удачу Джола возил с собой кучу иконок в карманах.

— Соседи интересуются: «Она тебе предоставлена?». Может, и не надо, но поеду. Говорят мне: «Уб&rquo;. Ну убьют, то убьют. Кто-то должен ехать. 

— Люди еще и теперь благодарят, — прослезилась Ольга Леонтьевна, жена.

— А премию выписали?

— Конечно! И продукты давали хлеб.

— По окончании боевых действий Сергей Гарус приехал к нам домой. Поблагодарил. И вручил премию 10 тысяч гривен. «Это вам за работу». Как моя зарплата на ичнянском заводе за месяц примерно.

А уже при своих, как россияне ушли, молоко с девками в Чернигов возил, продавали по 13 гривен за литр. Дояркам же в колхозе  зарплату надо платить.

Читать также: В селе под Черниговом россияне расстреляли троих молодых ребят из БТР