Гений под колпаком энкаведистской «Юльки»

Сегодня – день рождения Александра Довженко.

Я только что сдал в печать книгу «Титлы и комы», где, в частности, будет очерк и о выдающемся нашем земляке. Он носит название «Гениальный мученик, который так хотел вернуться домой».

Вашему вниманию – фрагмент очерка. Книгу можно будет заказать, когда узнаю окончательную себестоимость.

Обычному украинцу он представляется в двух образах – как белоголовый Саша, очарованный Десной, и как выдающийся кинорежиссер, фильмов которого, правда, почти никто не видел. Однако эти образы – очень поверхностны, потому что в глубине их – и личные, и национальные трагедии, из-за которых болело сердце Александра Довженко.

«Во сне он говорит по-украински…»

Трудно поверить, но в этом никто не сомневается – жена Довженко Юлия Солнцева писала на него доносы в КГБ. Там была и эта фраза, вынесенная в подзаголовок. Собственно судьба Довженко здесь не оригинальна – доносила на мужа и жена Владимира Сосюры. Но я уверен, что и не только – просто историки еще не работают активно в открытых недавно архивах. Или же стесняются затрагивать выдающихся и больших – как их величие уменьшится от доносов родных и близких.

Александр Довженко очень хотел иметь детей. Однако Юлия Солнцева отвечала: «И свиньи размножаются!». Прожили вместе много лет, а женились официально почти перед смертью Довженко. Бракосочетание дало основания Солнцевой завладеть правом на все записи Довженко, которые она запретила открывать в течение 50 лет. Распространив при этом слух – мол, по приказу самого художника. Поэтому ежедневные записи стали доступны нам только сравнительно недавно. И они поражают. Ибо там видим другого Довженко – измученного мученика эпохи, власти и семьи. Да и то – никто же не знает, что выбросила из записей Юлия Солнцева, ведь все, кто ее знал, единодушно утверждают о ее цензуре…

«Шевченко было легче в ссылке. До него долетали птицы. Вокруг меня пусто. Все вымерло, смолкло. Вся Украина. Неужели я уже умер? Неужели меня нет?», – записывает Довженко 29 июля 1945 года.

Юрий Яновский, друг Довженко, писал: «Солнцева, презирая и ненавидя украинскую культуру, все время тянет Довженко в сторону русской культуры, отталкивает его от украинских писателей и вообще от украинцев». Ну конечно, ей целовал руки Маяковский, говорили комплименты Брюсов и Бальмонт… А она пошла за Довженко. Ушла, потому что приказали? Испытала ли гениальность, которой не было у нее – актрисы, которая уже засияла была в одном фильме, но чувствовала, что в дальнейшем слава обойдет стороной?

Известный кинокритик Сергей Тримбач встречался с Юлией Солнцевой: «И вдруг я увидел и услышал злую, страшную бабу, которая чуть не материлась. И пока довел ее до кабинетов, она меня обозвала несколько раз неизвестно за что – просто я, должно быть, ей не понравился. У нее получалось, что все украинцы – какие-то идиоты. Я был в шоке. Даже образ Довженко как-то «смешивался» – вот он с такой женщиной жил?!».

Вообще фигура Солнцевой до сих пор не разъяснена – начиная с фамилии. Уж очень оно искусственное, похоже на псевдоним. Сама она писала, что отец «часто менял места работы», хотя некоторые исследователи осмеливались написать, что он был владельцем книготорговли, соответственно, небедным мужем. Да и фамилия более правдива – Пересветов. Отец ее, по ее же словам, был из Белгородщины, хорошо знал украинский язык и пел украинские песни и со своими друзьями говорил на украинском. Сама же она о его судьбе после 1917 года нигде не говорила, хотя в справке о Довженко 1934 года, как пишет Сергей Тримбач, сказано, что Солнцева является дочерью как бы какого-то видного члена антисоветской политпартии, участвовавшего в контрреволюционном заговоре и сидевшего в Буре ». Это объясняет зависимость Юлии от спецслужб. Не была бедной и мать – работала главной кассиршей в магазине «Мюр и Мерлиз» (теперь ГУМ). Мимоходом проходит и фамилия Юлии за первым (?) мужем – Осокова…

Его должны были арестовать в 1933 году. Но Солнцева узнала – ну конечно, кто, как не свой человек в НКВД, мог такое узнать? И из Киева тайно через Каспий как-то выбрались в Москву. И Солнцева идет к могущественному главе Союза писателей Фадееву и через него добивается встречи Довженко со …Сталиным. Незнакомо из каких соображений, но тиран дарит жизнь украинскому кинорежиссеру и отправляет в Сибирь. Но не в ссылку, а снимать фильм «Аэроград». Фильм так себе, но для Украины Довженко был спасен, хотя и в духовных кандалах. Орден Ленина за этот фильм – как символ этих оков.

Когда в 1941 году Довженко, военный корреспондент, на фронте попал в такое свита, что выбраться было практически невозможно, Солнцева снова уходит в НКВД. На этот раз до самого Лаврентия Берии. Чем она его заворожила неизвестно, но Берия посылает отряд специального назначения (и это в хаосе первого года войны!) и Довженко спасают целым и здоровым. А Солнцева в воспоминаниях вспоминает комнату отдыха Берии, которая была за его кабинетом, и в ней – «умопомрачительная еда» и белые розы, которые только что расцвели. имеют определенные намерения…

Племянник Довженко Тарас Дудко вспоминал, что генерал КГБ Александр Карабаинов говорил ему: Солнцева была их агенткой и, не мудрствуя, называлась у них «Юлькой»…

Тесные отношения Юлии Солнцевой с НКВД были общеизвестны. Недаром уже после смерти Довженко, в 1960 – 1970-е годы, частым гостем ее квартиры был Филипп Бобков – глава всемогущего 5-го управления КГБ. Что могло объединять их? Уж не любовь к кино и, тем более, не к Довженко. А это управление занималось не только контролем за интеллигенцией и преследованием диссидентов, главным у него было конструирование будущего, если можно так выразиться – и это совсем не патетически.

Ему было бы безмерно легче, если бы жил в Украине. Однако завистливые людишки, прикрываясь своими титулами и званиями, вытолкали его из Украины. Он так и не простил этого Николаю Бажану – в частности, и за то, что вывозя из Киева комиссаров, тот бросил умирать в оккупированном городе его отца.

Племянник Довженко Тарас Дудко убежден, что и смерть 62-летнего Александра Довженко была неслучайной – мол, его отравила Солнцева. Так или нет – возможно, можно было бы узнать из кадебистских архивов в Москве, а они откроются еще нескоро…

Василий ЧЕПУРНЫЙ